Колдунья-индиго

Глеб, с одной стороны, почувствовал облегчение, когда понял, что приветливая хозяйка не совсем уж не от мира сего и в какой-то мере приспособилась к реалиям нового времени. Просто извечная женская тяга к сватовству победила в ее душе все опасенья наших дней. Ему жаль было огорчать добрую бабушку Михасика, но пришлось объяснить, что после развода он сам оказался на птичьем положении: проживать в общаге ничуть не комфортнее, чем на жилплощади бывшего мужа. Разочарованная своим неудачным сватовством, но пообтертая рыночными отношениями, постаревшая юная энтузиастка все же захотела получить от нового знакомства пусть маленькую, но пользу. К этому намерению ее побудил звонок по мобильнику. Из телефонного разговора Анны Ивановны Глеб понял, что соседку и добрую подругу бывшей юной энтузиастки заинтересовала его скромная персона. Сослепу она приняла Глеба за знакомых ей Григория и Геннадия. Когда Анна Ивановна пояснила подруге, что та ошибается, и рассказала историю своего знакомства с любезным мужчиной, соседка сразу же пожелала обратиться к невесть с какого неба свалившемуся доброму самаритянину с маленькой просьбой.

Суть этой просьбы она предложила Анне Ивановне сразу же изложить своему гостю, но готовая на все самоотверженные услуги, как всякая юная энтузиастка, даже бывшая, Анна Ивановна на этот раз от навязываемой ей миссии уклонилась. И предложила абонентке-приятельнице самой изложить свою просьбу обязательному гостю, и не по телефону, а при личном общении. Несколько удивленный такой таинственностью Глеб из вежливости не стал расспрашивать Анну Ивановну, о чем пойдет речь, тем более что ее приятельница появилась буквально через несколько минут. Это была пожилая женщина лет за шестьдесят, то есть как раз в возрасте бывшей энтузиастки, в повидавшем много весен и потому слегка выгоревшем платье. Все еще густые волосы гостьи, выкрашенные хной в морковный цвет, были уложены самодеятельной кутюрье в некогда модную прическу. В годы юного энтузиазма ее именовали «Спереди лев, а сзади авоська». В одной руке львица шестидесятых годов прошлого столетия держала не авоську, а большую плетеную корзину, в которой что-то шебуршало и попискивало, а в другой — пустое ведро сомнительной чистоты, скорее всего помойное. Услышав, какую услугу желает подучить от него соседка Анны Ивановны — Надежда Петровна, добрый самаритянин содрогнулся от ужаса. Оказывается, ему предлагалось выступить на благотворительной основе в амплуа небезызвестного исторического деятеля — душегуба и живодера Малюты Скуратова! В плетеной корзинке шевелились и попискивали очаровательные пушистые комочки — котята и щенята нескольких дней от роду. Безжалостная хозяйка приговорила их к суровой мучительной казни, а исполнителем жестокого приговора должен был стать Глеб. Помойное же ведро в руках безжалостной энтузиастки предполагалось использовать в качестве эшафота для несчастных невинных крошек. И Анна Ивановна, выполняя обязанность подручного палача, уже наполняла роковую помойную емкость водой…