Колдун с Неглинки

— Поздравляем, — то и дело раздавалось рядом, — поздравляем!

Гремели бутылки. Мирону показалось, что наверху играют в бильярд и делают это очень стремительно. Он подписал договор несколько минут назад, но все откуда-то уже знали — и эта странная вечеринка была устроена в его честь.

Этери успела уехать, и Мирон почувствовал себя странно: он то ли дома, то ли в гостях. А что, если все эти люди тоже дома, просто торчат здесь постоянно, и Ноа об этом знал, а Мирону сказать забыли? Он побродил еще немного — масштаб грядущей уборки внушал ужас.

— Ну, поздравляем! — улыбнулась ему Валя, теперь уже жена Толика Ириновича из ЮЗАО. Толик был здесь же, протягивал квадратный сверток в подарочной упаковке. — Это тебе. Остальные просто сложили всё в кучу у камина, разберешься потом. Как настрой?

— Да отстой, — невесело срифмовал Мирон.

— Еще бы… — Валя пригладила ему волосы на затылке, и Мирон вдруг понял, что это было именно то, чего ему не хватало — тупо жалости. — Тут везде срач, дом долго стоял закрытым, так что мы вызвали клининг, тебе не нужно об этом беспокоиться. Все уже оплачено, они будут через час. Держись, ладно?..

— Не у тебя одного дичь на районе творится. — Незнакомый шорник пожал ему руку. — Андрей, округ Химки. Про химкинских немых знаешь?

— Которые откусывают себе языки? — Мирон читал что-то такое в телеграм-канале городских новостей.

— Ну. Здоровые мужики. И я даже знаю, кто заставил, а толку? Ни угрозы, ни уговоры не помогают. И так-то она по-своему права… Ладно, все решаемо. Бывай!

Через полчаса дом опустел, и уличная парковка тоже. Только с кухни еще доносились голоса. Мирон заглянул туда и увидел Василия и Алису. Они сидели за пустым столом с одной-единственной бутылкой, как когда-то сидели Калерия и Жура.

Даже коньяк был тот же самый — «Камю» 1900 года.

— Прикинь, — хихикнул Василий, — Ноа замутил себе абисмалити. Коньяк в этой бутылке не заканчивается! Ты его пьешь, а он…

— Появляется снова, — договорила за него Алиса и подняла стопку. — Присоединяйся!

Злость мгновенно ударила в голову. С грохотом выдвинув стул, Мирон сел и плеснул себе — коньяк разлился по столу, но какая разница, если он все равно бесконечный. Перевел взгляд с Алисы на Василия.

— За братьев наших меньших! — сказал он и залпом выпил, не дожидаясь остальных.

— За друзей, которые не предадут! — подхватил Василий.

Алиса задумалась.

— За тех, кто всегда отвечает на звонки.

Мирон снова схватился за бутылку. Выпалил:

— За тех, кто честен с теми, кто честен с ними.

Василий криво усмехнулся.

— За профессионалов, которые горят своим делом и всегда идут до конца!

— За прекрасных людей, способных говорить о том, что с ними происходит, а не прятать голову в песок, — сдавленно произнесла Алиса. Мирон выдержал ее взгляд.

— За верность, — сказал он.

— Да пошел ты, Мира.

— Ш-ш! — вскинул ладони Василий, чем взбесил Мирона еще больше. Он набрал в грудь побольше воздуха, чтобы послать их обоих, но тут зазвонил домофон: должно быть, приехал клининг.

К счастью, входная дверь оказалась не заперта: Мирон не успел разобраться, как тут все работает. За порогом стоял смурной мужик, высохший и совершенно желтый, с пилой-ножовкой в руке. В голове пронеслось: нет, точно не клининг, как он пилой убираться будет? Может, у Ноа еще и садовник был и чорт знает кто в довесок, хорошо бы разобраться, а то денег у него явно меньше, чем у…

Желтушный с размаху саданул его кулаком в живот, а когда Мирон согнулся, задыхаясь, все исчезло.

* * *

— Мира, Мира, — повторял голос Алисы. Мирон открыл глаза и увидел лицо старухи.

— Бечора[3], — покачала головой старуха и отошла боком. Мирон догадался, что она мыла пол, но не у него, а на незнакомой лестничной клетке. Чисто, просторно, кактусы на подоконнике, плитка шахматная, лифта нет.

— Мы в соседнем доме, — прошептала Алиса. — У тебя какой-то мужик, говорит, что он там живет. Наорал на нас еще, Вася пошел разбираться.

— Джемиле! — раздался голос сверху. Он даже пропел это раскатисто, на манер оперы: «ле-э». — Мы же просили выгонять бомжей.

— Бездомных, — кашлянул Мирон и посмотрел на говорившего: по лестнице спускался типан в клетчатом пальто с меховым воротником, на его руку был надет здоровенный желтый колобок из папье-маше.

— Сути не меняет, — сказал колобок, и Мирон уставился на типана. Рот приоткрыт, горло напряжено. Чревовещает, циркач.

— Ты не прав. — Он приподнялся на локте, кашляя и задыхаясь. — Ты, хлеб, как бы отвечаешь за культуру, так что завали.

— Ха, — сказал колобок, — ха-ха, бомж меня культуре учит.

— С-ка, — уткнулся в колени Алисы Мирон. — Я не знаю, как с такими разговаривать.

— Да прекратите уже! — возмутилась Алиса. — Мы ваши соседи. Скоро уйдем.

Чревовещатель с куклой приблизился и склонился над Мироном. Стало видно, что у колобка подвижные глаза, и сейчас они бешено вращались в разные стороны.

— Соседи? — переспросил кукольный голосок. — А чего гашеные тогда?