Когда завтра настанет вновь

– Если ты про экранизации Джейн Остин, то я польщена. Правда, надеюсь, я скорее похожа на Элизабет Беннет, чем на Марианну Дэшвуд[18]. – Я качнула головой. – Это не эмпатия, Эш. Кровь сидов защищает нас, ты же знаешь. Питер пытался очаровать меня, когда я пришла к нему в лавку. Я сразу заметила это и поставила блок.

– Ради богов, не говори мне, что это большое и светлое чувство.

– Нет, маленькое и тёмное. – Посмотрев в сетчатое окно, убедившись, что Питер не маячит перед палаткой, я понизила голос: – Эш, мне семнадцать. Я девушка, официально достигшая возраста согласия. И я понимаю, что во времена нашего прадеда невинные девицы не могли позволить себе такой разврат, как поплакать на плече красивого мужчины без присутствия компаньонки. Но мы живём в двадцать первом веке, а я намедни чуть не умерла, так что имею право на небольшое грехопадение.

– Он мне совершенно не нравится.

– Удивительно, но я это уже заметила. Думаю, не я одна.

– Я был бы рад, если бы ты нашла кого-то, кто сделает тебя счастливой. Правда. Не на всю жизнь, конечно… в семнадцать рано говорить о жизни… но хотя бы на пару лет. Вот только я не уверен, что он хочет твоего счастья. – Когда Эш наконец поднял голову, с детского личика на меня смотрели взрослые синие глаза. Глаза фейри. – Скорее чего-то другого.

Так выглядел наш отец в детстве?..

– Конечно, он хочет от меня только одного. Именно поэтому ввязался в наши догонялки с маньяком, салочки с Кромешником и прятки со стражей, – устало сказала я. – Эш, для этих целей Питер вполне мог подыскать себе другую девицу, не такую проблемную. И я знаю, ты решил, что отвечаешь за меня вместо отца, но у меня тоже есть голова на плечах. – Я ласково взъерошила золотые кудри; брат бесстрастно, без улыбки следил за моим лицом. – Мы с Питером как-нибудь сами разберёмся. И мне сейчас в любом случае не до того.

Эш помолчал.

– Я верю, что ты знаешь, что делаешь. Просто не хочу, чтобы ты допустила ошибку, о которой будешь потом жалеть.

– Не допущу. Не волнуйся. Но я рада, что ты обо мне беспокоишься.

– Ты моя сестра. И единственный друг, – просто ответил брат. – Нам пора. И так приедем в Айспорт ближе к ночи.

– Айспорт?..

– Рок узнала, куда переехал отчим Абигейл. Городок Айспорт, за триста километров от Карнела. Придётся отклониться от намеченного маршрута, но… если всё получится, ехать в Фарге уже не будет нужды.

Я следила, как Эш вылезает из палатки. Преодолевая слабость, норовившую вернуть меня обратно на спальник, а лучше – в крепкий нездоровый сон, последовала за ним.

Когда я выбралась наружу, кожу овеяла прохлада – за время, пока я спала, успело похолодать. Небо окрашивало матовое озеро серым. Я выпрямилась и, пошатываясь, побрела к воде; казалось, ноги наспех слепили из пластилина, вместо костей сунув в них гибкую проволоку. Эш, ждавший у палатки, подхватил меня под руку, позволив опереться на него, – и подвёл к берегу, где сидела на песке Рок, глядевшая на разбегавшиеся по Горму мелкие волны.

– Теперь я торчу Питеру десятку, – прокомментировала баньши, и я вдруг поняла: я впервые вижу, чтобы она коротала время без графона или сигареты в руках. – Ставила на то, что сегодня ты не поднимешься.

– Ты недооценила породу Форбиденов, – холодно заметил брат. – Нас отличает завидная сила воли.

– Настолько завидная, – выдохнула я, почти рухнув на землю рядом с Рок, – что нормальные люди, которых из уважения к предкам я назову «злыми языками», не без оснований сочтут её ослиным упрямством.

– Зато теперь точно не буду недооценивать одного зеленоглазого засранца. Как и то, что в вашей породе он разбирается получше моего. – Баньши протянула мне предмет, в котором я узнала свою косметичку. – Держи. Питер предположил, что ты захочешь умыться. Зубная щётка, паста, мыло – всё там, мы проверили.

Я посмотрела туда, где предусмотрительный «зеленоглазый засранец» неспешно прогуливался по берегу, распугивая чаек: достаточно далеко от нас, чтобы ничего не слышать, у самой кромки воды, рискуя замочить мокасины. Вот он нагнулся, подобрал подвернувшийся под ноги камень – и метко кинул его волнам наперерез, заставив перед погружением оставить на озере четыре «блинчика».

Какая забота.

Прежде чем достать щётку из матерчатой сумочки, я покосилась на баньши: та отстранённо обнимала руками колени, облитые шёлком, на котором наше путешествие оставило пару маленьких зацепок и неряшливых пятен.

– Рок, что ты теперь будешь делать?

Та чуть повернула голову, обратив на меня вопросительный взгляд.

– Ты вместе с нами скрываешься от стражи. А твой отец сам стражник. Даже удивлена, что он не согласился помочь отряду, который за нами выслали, но наверняка он…

– За меня не волнуйся. – Тихие слова баньши без труда перебили мои собственные. – У нас с отцом специфические отношения, но в конечном счёте он хочет мне только добра. – Она взмыла с песка вспугнутой синей бабочкой. – Я – курить.

Глядя, как она плывёт к лесу, я вспомнила разговор, прошедший на этом самом месте между мной и Питером.