Когда завтра настанет вновь

– Я не должен был позволять тебе идти на такой риск. И не позволил бы, если б знал, что тебе придётся рисковать жизнью. Но я полный профан в магии. Думал, ты знаешь, что делаешь.

– Я и знала. Всё же обошлось. – Я улыбнулась, стараясь не показывать, что сидеть и держать спину прямо стоит мне немалых усилий. – Питер, я не собиралась умирать. Я не первая магичка, творившая телепортацию с маленьким резервом. Шансы того, что я погибну, были ничтожными.

– С вашими шансами, миледи, только в рулетку играть. Учитывая феноменальную везучесть леди рода Форбиден, о которой вы сами мне любезно поведали. Если тебе твоя жизнь не дорога, хоть бы о брате подумала: он тут чуть с ума не сошёл. – Меня взяли за плечи, не позволив упасть – в тот самый миг, когда я уже готова была сдаться и откинуться на свёрнутую ветровку, подстеленную под голову вместо подушки. – В следующий раз я буду действовать так, как считаю нужным.

– Питер…

– Я говорил: пока я с тобой, я лучше умру, чем дам тебя в обиду. И буду защищать тебя даже от тебя самой.

До этой минуты я не особо задумывалась, на сколько он старше меня. Зато сейчас отчётливо ощутила – старше. Мои ровесники были другими: порывистее, суетливее. И слова его – не бахвала, а спокойное обещание, которому слишком хочется и слишком легко поверить.

Я бы даже поверила… если бы не была леди рода Форбиден. Если бы жизнь не доказала мне на примере мамы – и многих других, – что за доверие самым красивым мужским словам рано или поздно приходится платить. Дорого.

– Умирать за едва знакомую девчонку? Камикадзе приняли бы вас в своих рядах с распростёртыми объятиями, мистер Джекевэй.

– Эмпату не требуется много времени, чтобы узнать кого-то. И я уже понял, миледи, что вам трудно полагаться на кого-то кроме себя и своей семьи, но я намерен отучать вас от этой пагубной привычки.

– Зачем? Мне и так…

– …неплохо? – закончил Питер, когда я осеклась, осознав всю абсурдность того, что собираюсь сказать. – Вижу. – Усмешка, с которой он убрал растрёпанные волосы с моего лица, вышла почти грустной. – Особенно в данный момент.

Не знаю, что сломало меня больше: эта усмешка или то, как бережно он заправил длинные пряди мне за уши. Или его взгляд. Или его голос. Или то, как другая его рука продолжала держать меня – так, словно весь мир у меня под ногами мог исчезнуть, уйти из-под ног, рассыпаться в пыль, но и тогда он останется моей точкой опоры. Только следующее, что я осознала – что, уткнувшись ему в плечо, цепляюсь за его футболку и впервые после той ночи в Мулене позволяю себе плакать. От осознания, что моя подруга всё же мертва; от всех пережитых ужасов, всех смертей, усеявших наш путь. А меня держат ещё крепче, чем до того, и впервые с тех пор, как я вошла в мамину спальню и услышала приказ уехать из дома, я чувствую себя по-настоящему защищённой.

Слишком хочется верить ему. Верить в то, что он и правда может стать той опорой, в которой я сейчас нуждаюсь больше, чем когда-либо. Не тем, за кого можно уцепиться, позволив вести себя, куда вздумается, но тем, кто пойдёт со мной бок о бок и поддержит, когда я буду готова упасть. Слишком.

– Отойди. От моей. Сестры.

Голос Эша прозвенел льдинками в хрустальном стакане.

Когда я повернула голову ко входу в палатку, взгляд брата пытался прожечь в Питере дыру.

– А. Малыш. – Питер неторопливо разжал пальцы. – Надеялся, у тебя хватит такта дождаться своей очереди.

– Пошёл вон, кобель.

Питер только хмыкнул. Выбравшись из палатки, склонился в шутливом поклоне, приглашающим жестом указывая Эшу на вход:

– Прошу, лорд Форбиден. Раз уж вам так не терпится.

Не удостоив его взглядом, Эш залез в палатку. Рывком застегнул матерчатую дверцу, заслонив насмешливое лицо самопровозглашённого рыцаря белой тканью.

– Как ты? – сухо спросил брат.

– Жить буду, – вытерев щёки, буркнула я, пытаясь скрыть досаду. Понять бы ещё, на что: на вторжение Эша – или на то, что позволила себе размякнуть. – А ты почему без амулета?

– Я с ним. Просто, в отличие от некоторых, я умею думать, причём на несколько шагов вперёд, так что вложил амулет в твою руку, пока ты спала. – Эш казался спокойным, но я достаточно хорошо знала брата, чтобы понять: он в бешенстве. – Ехать сможешь?

– Деваться некуда. Мы и так целый день потеряли. – Мысли о маме и о том, что у меня нет времени на истерики, отрезвили лучше пощёчин. – Едем.

Эш кивнул. Отвернулся, но не двинулся с места.

– Лайз, ты не можешь поставить блок от этого типа?

Я недоумённо вскинула брови, ожидая пояснений.

– Он же очаровывает тебя, это ясно, – не глядя на меня, продолжил брат. – Ты рядом с ним сама не своя. Смотришь на него, как… как…

– Как наша сериальная прабабка на нашего сериального прадеда? – мрачно предположила я, ясно представив эту картинку – романтичную до соплей.

– Как глупые девочки из всех этих глупых мелодрам, которые вы смотрели с мамой. До сих пор не понимаю, что вы в них нашли.