Когда завтра настанет вновь (СИ)

— Дурак! — я яростно вцепилась в его предплечья, привстав на цыпочки, чтобы не смотреть на него снизу вверх. — Ты же не хотел! Ты не думал, ты просто… а теперь… ты прошёл через всё это, через всю эти сотню раз, и каждый раз смотрел, как я умираю, а скоро и совсем…

Так то чувство, что я испытывала, когда смотрела на него — тёплое чувство встречи со старым другом, желание защитить, заставить его улыбнуться… когда-то я сочла это очарованием фейри, но это не было магией. Это было памятью. Памятью той, другой Лайзы, которая давно исчезла, погребённая под новой реальностью. Но какая-то её часть, видимо, осталась во мне: та же часть, которой снился страж времени и висельница в лесу, та же часть, что всю жизнь ждала кого-то, чувствуя, что все её воздыхатели, все ухажёры, все они — не те…

Только вот сейчас я снова была ею.

Просто не такой глупой.

— Ты должен ненавидеть меня. — Жгучий стыд жаром разливался по щекам. — Почему ты не возненавидел меня? За то, что я обрекла тебя на эти мучения? Глупая смертная девчонка с пристрастием к суициду…

— О, нет. Что ты. Я ценил всю пережитую боль. Всё, я делал, я делал ради тебя. Исправляя свою ошибку. И не мог отступить назад, потому что для меня уже не было иного пути. Я понимал, что обрету покой, если для меня он ещё возможен, лишь когда ты наконец сможешь жить долго и счастливо. — Коул улыбнулся, но я в жизни не видела улыбки печальнее. — Ты не ошиблась насчёт меня. Когда я выкрадывал тебя из Харлера, я не любил тебя так, как сейчас. Я даже не знал настоящую тебя. Но я знаю — теперь. Знаю лучше тебя самой. В конце концов, многое из того, что ты испытала в жизни лишь раз, я видел трижды. — Сирень в его глазах потеплела, и пусть тепло это было горьким, мне всё равно стало чуточку легче. — Я не знаю, как сложилась бы наша жизнь, если бы тогда ты приняла свою судьбу. Я знаю только, что если бы тебе не грозила смерть, а я мог по-настоящему повернуть время вспять… вернуться в день нашей встречи, стать настоящим, живым Коулом… я бы остался в Харлере. С тобой, до конца твоих дней. А если бы ты захотела уйти со мной, ни одна фейри в одеждах из лунного света в моих глазах никогда не сравнилась бы с тобой.

— Я знаю, знаю, знаю! После всего, что ты сделал…

Странно, я ведь уже призрак — но воздуха, чтобы закончить фразу, всё равно не хватало.

Боги, а я ведь правда любила его. Так же сильно, как ненавидела, когда затягивала шёлковую петлю на своей шее. Так же, как люблю сейчас — когда наконец знаю всё, когда ко мне вернулась отобранная память, когда вернулись отобранные вместе с нею чувства; люблю остро, почти болезненно, так, что сердце колотится больным метрономом — и, наверное, Питер почувствовал бы в этом чувстве горечь вины, лишь оттенявшее его сладость. И, обвив руками его талию — изо всех своих призрачных сил, — я уткнулась лицом в его плечо, и спустя несколько секунд, которых здесь не существовало, Коул обнял меня в ответ.

Так мы и стояли: двое на хрустальной грани между временем, черневшим под нашими ногами, и безвременьем. Две бесплотные тени прежних себя — повзрослевших детей, когда-то по глупости сломавших жизни себе и другим.

Призраки, осознавшие всё слишком поздно, встретившиеся там, где нет понятия «будущее»…

— И что теперь мы будем делать? — спросила я, едва шевеля губами. — Ты ведь… скоро…

— Нет, я не могу исчезнуть, пока я здесь. Здесь всё статично, всё остаётся таким, как есть. Но я тратил силы каждый раз, когда выходил отсюда, и ещё больше — каждый раз, когда взаимодействовал с кем-то или чем-то в реальном мире. И тех сил, что у меня остались… наверное, хватит на то, чтобы выйти в Харлер ещё раз. Совсем ненадолго. А потом я исчезну. — Коул легонько поглаживал мои волосы. — Я могу научить тебя. Всему, что умею сам. И ты поможешь себе вместо меня. Если будешь выходить ненадолго, лишь в моменты, когда другой тебе будет грозить опасность, то избежишь слияния со своим двойником.

Я призрак. Как и он. И то, что мы оба поняли свои ошибки, ничего не меняет.

Даже если бы я поверила ему тогда, в самом первом варианте нашей истории, и осталась на Эмайне — это не изменило бы того, что мама умерла из-за моего исчезновения, а Эш стал чудовищем похуже Питера.

— Что тогда, что теперь… из-за меня всегда гибли люди. Другие, хорошие люди. И фейри. — Я вцепилась в ткань его рубашки так, словно могла упасть. — Видимо, мне действительно лучше просто умереть.

— Нет, — его голос остался тихим, но рука застыла на моём затылке, и пальцы зарылись мне в волосы. — Тогда всё, что я делал, было напрасно.

— Не напрасно. Мы предотвратим то, чем станет Эш. Предотвратим множество жертв по его и моей вине. По-моему, это стоило того.

— Я хотел спасти тебя. Не его.

— Я знаю. И если б у меня была в запасе целая жизнь, мне не хватило бы её, чтобы тебя отблагодарить. — Не отстраняясь, я подняла голову. — Но ты не хотел делать это такой ценой.

— Сейчас мне уже плевать на цену.