Когда-то был человеком

Из квартиры улица целиком не просматривалась, но из окошка на лестничной клетке можно было отчетливо различить около полудюжины неподвижно застывших фигур. Почти как в плохом детективе.

Позади дома, в саду, на своей террасе, мирно отдыхал наш сосед. Вот он, выход из положения. Мы рассказали ему, в какой ситуации очутились. Спустя десять минут на улице послышалось завывание сирен полицейских машин. Хотя мы и просили передать, чтобы они не поднимали ненужного шума, с тем чтобы не спугнуть раньше времени тех, кто устроил засаду, однако полицейские не захотели отказаться от антуража. Или на то были другие, более важные причины?

Когда вскоре после этого на лестнице раздались тяжелые шаги, мы определили по ним: полиция. Разумеется, нацисты были тоже не глухими и давно уже смылись.

Когда я открыл дверь, старший наряда вежливо приложил руку к козырьку: «Добрый вечер, господин Киттнер. Мы уже слышали, что здесь произошло». После чего посчитал, видимо, необходимым добавить от себя лично: «Да, вот она, наша демократия: приходится защищать даже таких людей, как вы. Нравится тебе это или нет».

Самым убийственным в этой констатации факта было то, что полицейский произнес эти слова без какой-либо видимой злости или циничной подковырки.

Мы с Кристель сидели в купе ночного скорого Ганновер – Базель, и настроение у нас было паршивое.

В 1979 году в Ганновере вновь усилились бесчинства, совершаемые нацистами. По ночам на зданиях учреждений кто-то малевал нацистские эмблемы, осквернили еврейское кладбище, а на стенах дома профсоюзов появилась свастика. Если к этому еще добавить разбитые витрины книжного магазина «Виссен унд фортшритт», принадлежащего левым, то становилось ясно: за всем этим стояли новые правые.

Журналисту, опубликовавшему в местной газете «Ганноверше нойе прессе» статью «А где же демократы Ганновера?», в которой он призывал граждан выступить с протестом против отвратительных выходок, начали угрожать по телефону – обещали прикончить.

Но самым возмутительным было то, что неофашистские группы почти каждую субботу в центре старого Ганновера на глазах у общественности разворачивали агитационные стенды, имея на то разрешение властей. Там можно было увидеть брошюры «Ложь об Освенциме», гору антисемитской и антикоммунистической подстрекательской литературы, позорные издания, восхваляющие войну, и памфлеты против иностранных рабочих – то есть все то, что так греет коричневые души. Мрачная группа громил, одетых в мундиры запрещенных нацистских формирований, охраняла это позорище. Стоило кому-то из прохожих выразить протест или хотя бы обронить критическое замечание, в ход немедленно пускались дубинки.

Полиция вмешалась только однажды – когда антифашисты организовали демонстрацию протеста. Но действовала не против нацистских банд: ведь их стенд был разрешен…

В местных газетах появлялись сообщения о том, что коричневая зараза все больше проникает в школы. Из уст в уста переходили антисемитские анекдоты, а на досках рисовались нацистские символы.

Стало известно об одном директоре школы в ганноверском районе Мюнден, исповедовавшем коричневые убеждения. Он и двое его коллег пичкали учеников нацистской литературой и фальсифицировали историю. Учителя-подстрекатели хотя и понесли поначалу символическое дисциплинарное наказание, но вскоре вновь заняли прежние должности. После всего случившегося одна учительница – ее муж был еврей – потребовала перевести ее из этого рассадника нацистских идей, поскольку не могла больше выносить тамошнюю душную атмосферу. На освободившееся место захотела поступить другая учительница, активный член профсоюза, к сожалению, земельное правительство не сочло возможным взять на работу претендентку: ее подозревали в левых взглядах. И только много времени спустя, когда скандал вокруг всего этого разросся, земельное правительство спохватилось и перевело директора школы в библиотекари.

Единственный раз в городе Госларе суд приговорил педагога-неонациста к уплате 1500 марок штрафа. В разделе писем местной газеты другой учитель выразил удовлетворение приговором суда. Это имело для него самые плохие последствия: увольнение со службы, запрет на профессию, так как он-де нарушил «обязанность государственного служащего воздерживаться от публичных высказываний своего мнения». Осужденный нацистский агитатор, разумеется, сохранил право преподавать дальше.

Подобная откровенная поддержка неонацистов уже сама по себе позволяет сделать недвусмысленные выводы по поводу позиции правительства земли Нижняя Саксония. Еще больший скандал разразился после того, как земельный министр юстиции – факт сам по себе уникальный в истории юстиции Нижней Саксонии – подал федеральному президенту прошение о помиловании одного агента-двойника, осужденного за участие в деятельности правоэкстремистской террористической группировки.