Когда правит страсть

– Я та, за кого себя выдаю, дочь Фредерика. Хотелось бы мне, чтобы это было не так. Я ничего не знала об этом до прошлого месяца. Поверьте, я никогда не мечтала быть принцессой. Я выросла в Лондоне, думая, что когда-нибудь выйду замуж за английского лорда… ну, пока не обнаружила, что очень люблю учить детей, а аристократам очень не нравится, когда их жены занимаются столь низкими делами… – Она остановилась, понимая, что от волнения говорит что попало. – Это старая дилемма. Пусть я и родилась здесь, но не считаю Лубинию своей родиной и не хочу оставаться здесь дольше, чем потребуется, чтобы предотвратить войну.

– Если вы принцесса, то решать это не вам.

Алана порывисто вскочила.

– Я смогу убедить отца…

– Сядь!

Она не подчинилась, а вместо этого посмотрела на дверь. Это рассмешило капитана.

– Ты никуда не сможешь уйти, пока я не решу, что с тобой делать. Возможно, тебе следовало бы принять это во внимание и подождать с исповедью, чтобы сначала я уложил тебя в кровать. Мужчина куда более снисходителен к женщине, которую…

– Немедленно прекратите! – ахнула она. – Не говорите того, за что придется извиняться потом, когда выяснится, что я сказала правду!

Он ухмыльнулся, услышав это предостережение.

– Извиняться за естественные потребности? Принцесса ты или нет, но я не считаю, что это необходимо. Теперь, когда ты достаточно меня позабавила, не скажешь ли, почему вдруг вообразила себя членом королевской семьи? Может, начнем с твоего имени?

Он не поверил ей, но как могло быть иначе, если она не рассказала ему ничего такого, что подкрепляло бы ее признание. Алана снова уселась и пояснила:

– У меня был браслет, подтверждающий мои слова, но его украли, когда…

Его насмешливое фырканье перебило ее.

– Очень вовремя украли, а?

Алана вызывающе вскинула подбородок:

– Я знаю, кто его взял. Один из подданных моего отца.

Капитан нахмурился:

– Когда?

– В тот день, когда мы прибыли в страну. Мы ехали…

Он резко оборвал ее на полуслове:

– Кто это «мы»? С кем вы путешествовали?

Алана внезапно насторожилась. Она недостаточно успокоилась, чтобы обсуждать Паппи.

– Это не ваше дело.

– Ошибаетесь. Тот, кто подговорил вас на это и привез сюда, замышляет недоброе против короля, а мой долг его защищать.

Ее подбородок опять поднялся выше.

– Тут нет никакого нового заговора, а только старый – восемнадцатилетней давности.

Капитан смерил ее долгим тяжелым взглядом, прежде чем произнести:

– Ладно, к этому мы еще вернемся. А пока продолжайте свой рассказ о браслете.

Алана кивнула.

– Для того чтобы попасть в страну, мы поехали по почти заброшенной горной дороге, где были остановлены отрядом весьма грубых солдат, заподозривших, что мы мятежники. Мои сундуки обшарили в поисках оружия, после чего браслет исчез вместе со всеми моими драгоценностями. Выясните, что за наглец ими командовал, и он безошибочно укажет вам на вора.

Капитан нахмурился еще сильнее. В его пристальном взгляде сквозил гнев. Лицо Бекера помрачнело, как туча. Похоже, он разозлился. Чем она так оскорбила его? Назвала одного из его подчиненных наглецом?

– Опишите браслет, который считаете уликой, – приказал он.

Она охотно повиновалась и добавила:

– Этот браслет был на мне, когда меня похитили и увезли отсюда много лет назад.

Алана уж решила, что капитан постепенно начинает ей верить, но он презрительно бросил:

– Безделушка, специально изготовленная для твоих целей? Безделушка, похожая на настоящую, о которой могли знать многие? Ты действительно потрудилась скопировать оригинал или с самого начала намеревалась заявить, что браслет украден?

Обескураженная тем, что он выдвигает такие обвинения, она пробормотала:

– Вы даже не собираетесь его искать? Притом, что мой отец мог бы узнать этот браслет?

– Тебе следовало бы быть намного убедительнее, чтобы заставить меня обвинить королевского гвардейца в воровстве, тогда как нет ничего, кроме твоего слова против его слова. Нет, исключено.

Вот так он отверг доказательство, на которое она рассчитывала. Она утратила всякое желание сотрудничать – во всяком случае, с этим капитаном. Если бы она не боялась его, то прямо заявила бы об этом. Господи боже, он был последним человеком во дворце, к которому ей следовало обратиться со своим признанием.

И все же Алана ухватилась еще за одну спасительную соломинку, воскликнув:

– Скажите, я похожа на свою мать?

– О какой матери идет речь?

Отчаяние прозвучало в ее голосе.

– Первая жена Фредерика. Королева Эвелина.

– Нет.

Он произнес это слово с особым нажимом. Алана в жизни не слышала, чтобы оно произносилось со столь абсолютной категоричностью.

– Действительно не похожа? Или ваше «нет» означает, что вы просто отвергаете такую возможность?

– Наши монархи светловолосы. Остальные самозванки тоже были блондинками. А ты нет. Но это не важно. Всегда есть люди, имеющие сходство друг с другом, но это не делает их родственниками. А теперь…

– Подождите! Вы сказали «остальные самозванки». Значит, их было несколько?

– Да, их было немало. А теперь вернемся к твоему имени.

Боже правый, никто не поверит ее рассказу, раз она лишь одна из длинной череды авантюристок!