Когда мы встретимся вновь

Илья боялся, что по закону жанра дальше она должна ответить: «Нет, не слышала» и захлопнуть дверь, но всё же кивнул.

— Да, Нина. Сестру зовут Нина.

— Ой, милай, так то когда было-то. Года два назад, али три. Да и прожили они тут недолго. А потом муж ейный приехал да их и забрал.

— Муж? Приехал?

— Ну да, Ерики этай. Высокай такой, муж-то, — подняла старушка вверх руки. — Вот как ты. А волос русай, — опять показала она на себе, положив сухонькую руку на голову. — Зовут его ещё так чудно, — приложила к губам мозолистый согнутый палец. — Как пса.

— Алый? — рискнул предположить Илья.

— Во, точно, — обрадовавшись, махнула старушка рукой. — Похраничный пёс Алый. Кино такое было. Да ты поди не помнишь! Там же этот, как его…

«Алый? Алый — муж Эрики? Она вышла замуж за Алого?!» — тряс головой Илья, не слыша, что там бормочет бабка.

— А куда они уехали, вы не знаете? — перебил Илья.

— Вот чего не знаю, того не знаю. Но слышала вроде про какой-то город они спорили. То ли Вышний Волочек. А то ли Владивосток. Стены-то у нас тут тонкие, да только я уж глуха, — сокрушённо покачала она головой, поправив на переносице очки с толстыми линзами.

— А долго они тут прожили?

— Да месяцев несколько-то прожили, — задумалась она. — Ерика та всё больше на работе. А инвалидка всё больше за детьми. Прихромает, сядет на лавочку, а они вокруг неё бегают. Да другие детки бывают дерутся да спорят, а эти друг за дружкой держатся, всё вместе, всё вдвоём.

— А муж, выходит, с ними не жил?

— Выходит, не жил, — развела она руками, а потом соединила их, вложив кулачок одной в ладонь другой. — Я его раньше-то не видела. А потом вот приехал да их и забрал. Но мальчишка вылитый он, тоже волас светлай, — опять положила она руку на голову. — И глаза голубые. А девочка, видать в мать, тёмненькая. Ну, давай, милай, не безобразничай! Не живёт тут теперь никто. Хозяева ремонт затеяли. Видать отремонтируют да снова сдадут. Ох и надоели их ети ремонтники, — ворча, закрыла она дверь.

Илья посмотрел на так и зажатый в руке телефон.

Его «абонент» пока не появился в сети. И явно оставил работодателю давно устаревшую информацию о месте проживания.

Всю дорогу до дома он всё никак не мог успокоиться.

«Алый! Ну надо же, Алый! — метался на заднем сиденье Илья. — А я же, идиот, ему поверил. И мысли не закралось, что Эрика выходит замуж за него. Хотя всегда знал, всегда, что неровно он к ней дышит».

Хоть Эрика и смеялась: «Алый?! Илья, да прекрати!», а потом сердилась:

— Нет, мы не просто друзья. Он мне больше, чем друг. Он — моя семья.

— А я тогда кто? — не отставал Илья, когда она отмахивалась.

— А ты — моё всё. И не спрашивай, что это значит. Всё — это значит, что без него я смогу, легко. А без тебя — никак.

«Но как-то всё же смогла, — горько выдохнул он. — Без меня. Но зато с ним».

И накатила такая обида. А может, злость. На себя. За то, что всегда он старался поступать правильно. За то, что верил ей. За то, что надо было бросить тогда эту чёртову магистратуру и её найти. Алого вывернуть наизнанку, отца послать к чёрту, чтобы не наседал. Ведь она уже тогда, накануне, знала, что всё равно не уедет с ним в Бостон. Что Илья улетит один. Приняла бы она его кольцо или нет, уже тогда она с ним словно прощалась. Потому что у неё Нина, у неё…

Глава 37. Илья

… в общем, дела, — сделала она шаг назад. — А ты, лети, Илья. Тебе надо учиться. Тебя ждёт блестящее будущее, компания отца. Ну и всё, что ты только захочешь.

— Эрика, ты — моё будущее, — поймал он её за руку. — И прошлое. И настоящее. Я люблю тебя. Я… не хочу улетать без тебя.

— Ты должен, — вывернулась она.

— А ты?

— А я дождусь тебя, когда бы ты не вернулся, — снова отступила она. — Даже через два, три, пять лет… я всё равно тебя дождусь.

— Но я приеду на каникулы не раньше, чем через год.

— Здорово! Проведём их в Питере!

— Ты врёшь. Тебе никогда не нравился Питер.