Кофейные истории

Мостовая точно подталкивает в подошвы ботинок, понуждая идти быстрее, и ветер хоть и треплет одежду, но вовсе не кажется злым – он тёплый, ласковый, в кои-то веки не пропитанный эйвонским зловонием и дымами Смоки Халоу. Всё видится лёгким и добрым, славным-славным, и собственная ссора с Эллисом уже представляется ужасной глупостью, не заслуживающей беспокойства.

Конечно, они помирятся – куда им деваться друг от друга?

…так Мэдди думает, пока на пути её не возникает неожиданное препятствие.

Не сказать чтоб такое уж неодолимое – ростом чуть повыше неё самой, но зато в плечах широковатое, обряженное в обноски и воняющее выгребной ямой. И твёрдое к тому же – лоб до сих пор побаливает от столкновения.

– Эхма, кто ж это так носится? Не дело, не дело, да, Билл? – басом сокрушается препятствие.

Из-за спины у него выныривает подельник – до того тощий и мелкий, что впору его принять за мальчишку, вот только мальчишки не жуют дешёвый табак, не рядятся в залатанные полосатые костюмы и не носят продавленные шляпы. Да, и так паскудно они не ухмыляются, даже Лиам, а уж он-то пакостник, каких поискать ещё.

– Ба, Грег, да у тебя теперь пальто дырявое! – восклицает полосатый, тыкая пальцем в лохмотья своего приятеля. – И кто ж тебе это возместит?

И оба они смотрят на что-то позади Мэдди.

На кого-то.

– Да вон тот джентльмен, кажись, подсобит, – расплывается в щербатой улыбке первый негодяй. – Это ж его жёнушка мне ущерб причинила.

«Грабители», – понимает Мэдди, и у неё вырывается вздох. Одно время вокруг театра много таких вертелось – любителей стрясти рейн-другой с неосторожных бромлинцев, но затем «гуси» их разогнали, и стало поспокойнее… А потом случился пожар и много что ещё, и колдун – вот он был страшным, да, и служанка его тоже; страшней, пожалуй, чем смерть.

– Ну?! – рявкает полосатый грабитель, выдвигаясь вперёд. Приятель его выразительно засучивает рукава. – Платить-то будешь?

Мирей глядит на него как на дохлого паука – или, точнее даже, как на ещё живого.

«Добрый, – думает Мэдди, опуская руку в ридикюль. – Славный-славный, но ужасно ненадёжный. Вот Эллис бы…»

Что бы сделал детектив на его месте, подумать она не успевает, потому что полосатый угрожающе шагает вперёд, и Галантный Джентльмен удобно прыгает в ладонь, и тело, которое помнит ещё уличные драки, двигается точно само по себе.

Ножик упирается полосатому аккурат в горло.

– Денег нет. Пошёл нахер, – говорит Мэдди и делает полшажочка вперёд. Неудачливый грабитель отклоняется медленно-медленно, и глаза у него круглые и испуганные. – У-у!

Она клацает зубами – с мальчишками на улицах это всегда помогало, действует и сейчас. Первым бросается бежать широкоплечий, а тощий сперва падает на зад, отползает и лишь потом даёт дёру. Мэдди убирает Галантного Джентльмена обратно в ридикюль – надо потом обязательно поблагодарить мистера Белкрафта за подарок – и виновато оборачивается к Мирею:

– И… извините. Вы ведь не скажете леди Виржинии?

На мгновение он замирает, жмурится… и машет рукой, глядя в сторону:

– Ваш аксонский язык такой сложный! Эти джентльмены говорили ужасно быстро, я совершенно ничего не понял. Впрочем, хорошо, что они ушли – у нас много дел, и совсем нет времени для знакомств. Лучший подарок подготовить совсем не просто! – и, подхватив Мадлен под локоть, он снова тащит её за собой, как игрушку на верёвочке.

Дел у них и вправду много.

В ювелирном магазине Мирей подбивает её купить шпильки – недорогие, посеребрённые, зато украшенные бирюзой; потом кусок ароматного марсовийского мыла – в нём видны высушенные цветки лаванды, но пахнет оно чем-то другим, будто бы пряным; и голубые ленты, потому что они идут к рыжим волосам, и два яблока – просто потому, что есть уже снова хочется, и…

– Вот! – замирает Рене Мирей у двери, над которой болтается вывеска «Салон готового платья мадам Мартен». – Знал я одну мадам Мартен, о, что за женщина была, что за женщина… Это знак! Мадлен, мы идём сюда!

Внутри пахнет духами и очень тихо. Кажется, открылся магазин не так давно, и дела пока ещё идут со скрипом; платья здесь чуть подороже, чем бывают обычно в подобных местах, но всё же много дешевле чем там, где шьют одежду для леди Виржинии. За прилавком сидит маленькая девочка и вяжет кружево; пальцы у неё двигаются очень быстро. Хозяйка немного похожа на неё – возможно, мать или старшая сестра, не спрашивать же теперь… Мирей, впрочем, быстро находит общие темы для разговора, держится очень благородно, но в то же время по-свойски; вскоре прилавок исчезает под ворохами разноцветных тканей, но всё не так и не то, пока не появляется оно.

Голубое платье.

Оно такое нежное и воздушное, что, скорее, похоже на облако, и украшено тесьмой цвета густых сливок; к ткани приятно прикасаться, и руки на её фоне волшебным образом выглядят более бледными и изящными, чем обычно. Вырез круглый и довольно глубокий, а юбки похожи то ли на каскад, то ли на два колокола, надетых друг на друга. 

– Нравится? – голосом коварного соблазнителя говорит Мирей. – А как к нему пойдёт ваша новая шляпка, мон ами, как пойдёт!