Кофейные истории

– Да я вроде как вдова, – развеселилась миссис Прюн.

– Так любовь, она того… не обязательно порочная! – не растерялась гадалка. И наставительно подняла палец: – Вы к сироткам присмотритесь. Может, усыновите малютку, а он к вам прикипит всей душой, а как подрастёт – разбогатеет и к морю повезёт.

Миссис Прюн неожиданно задумалась.

– А ведь и впрямь, брат мне предлагал у него в монастыре подсобить с сиротками, побыть у них учительницей… Только ведь малютку вырастить нелегко, в мои-то годы. Кто знает, сколько мне отмерено?

– Будете жить сто лет и ещё десять, – уверенно откликнулась Флори. – Хоть толпу воспитывай!

– Толпу я, пожалуй, не осмелюсь…

После неё своё предсказание получила леди Чиртон, которой пообещали «бурную грозу в доме», и престарелый сэр Хофф – ему сообщили, что-де «любовь у него под носом бродит, а он от неё нос воротит». Затем Георг, вероятно, стал добавлять в кофе чуть больше рому либо ликёра, чем требовал рецепт, потому что веселье и оживление перешло всякие границы.

Гости не расходились до полуночи, и почти каждый получил своё предсказание – кроме, разве что Клэра и Эллиса, которые пренебрегли возможностью заглянуть в будущее, и мисс Дженнет Блэк, с которой карты разговаривать отказались. Но остальные, надо признать, были немало заинтригованы и остались в полном восторге! Даже я, воспользовавшись положением хозяйки, попросила погадать мне, когда кофейня опустела. Спрашивала, конечно, о Валхе, но карты уклончиво ответили устами Флори, что моя судьба – в моих руках, а всё, что мне нужно для благополучного исхода – «хорошенько по сторонам поглядеть, вспомнить, кто друг, кто враг».

Такое туманное предречение было, скорее, исключением, что роднило нас с дядей Рэйвеном. Другим людям гадалка давала вполне конкретные советы, зачастую наполненные житейской мудростью – и немудрёными рифмами. Миссис Скаровски, впрочем, от поэтических способностей Флори осталась в полнейшем восторге и посулила ей сборник, напечатанный «настоящим, заслуживающим доверия издателем», славу и гонорар.

– В целом вечер имел успех, – подытожила я. – Не удивлюсь, если подобные развлечения войдут в моду подобно спиритическим сеансам… А теперь, Флори, пришло время и вам выполнить своё обещание. Я ведь своё сдержала, – обернулась я к гадалке.

Последние несколько минут она тихо и скромно сидела в углу, то обмахиваясь платком, то прихлёбывая из чашки воду – после нескольких часов непрерывных разговоров даже у такой крикливой и скандальной женщины голос сел, а сил поубавилось. Но, услышав меня, она подобралась, напряглась разом, как зверёк, приготовившийся убегать от охотника… к несчастью для неё, дичь не загоняют в одиночку.

Гости, разумеется, уже ушли, но остался Эллис – у главных дверей, задержались маркиз и Клэр, коротая время за крепким кофе в глубине зала; осталась Зельда, которая говорила с Лайзо в полумраке арки-перехода, и мерещилось иногда, что глаза светятся и у неё, и у него… Наконец, по правую руку от меня стояла Мэдди, грозно скрестив руки на груди, и сейчас, кажется, не боялась никаких иголок с проклятиями.

– Слово я держу, – затравленно сообщила Флори, привстав и попятившись. Взгляд у неё бегал. – Только дело это непростое…

– Ты уж говори, а мы послушаем и разберёмся, – угрожающе посоветовал Эллис, чуть повысив голос. – Раньше надо было думать, теперь поздно бояться.

Маркиз и Клэр пока не вмешивались в разговор, но давили на свидетельницу по-своему: прервали своё общение и молча сверлили её глазами издали. Посмотрев в одну сторону, затем в другую Флори обхватила себя руками – и совершенно натуральным образом взвыла:

– Ох-хо-хо, дурная моя головушка! Кабы я знала, кому пригрозить надобно, ни за что бы не согласилась, хоть бы мне и втрое больше заплатили!

– Ну что вы, не стоит так убиваться, нет худа без добра, теперь миссис Скаровски пообещала издать сборник ваших стихов, – неискренне успокоила я её, поигрывая тяжёлым перламутровым веером. – К тому же Мадлен необычайно добра и готова простить вас, если вы расскажете, кто подбил вас на злодеяние. Верно ведь? – обернулась я к Мэдди, и та кивнула.

Без всякой охоты, разумеется, но вполне искренне.

– Да я б с радостью покаялась, вот только рассказывать нечего! – в сердцах откликнулась Флори и снова с опаской заозиралась. – Кто б ни затаил злобу на эту вашу Мадлен, но баба это неглупая…

– «Баба»? – насторожился Эллис. – Хочешь сказать, это была женщина?

Флори угрюмо кивнула:

– Ну, зуб не дам, я её издали только видала. Но сдаётся мне, что баба, ещё и в летах, поди. В чёрном вся, как вдова, а лицо под вуалью белое-белое. Сама она со мной и словечком не перемолвилась – знай себе прогуливалась на другом краю площади. А ко мне двух морячков подослала, одного рыжего, а другого седого, со шрамом через всю рожу – ух, и несло же от них, пропойц… То ли заплатила им, то ли бутылку поставила. Вот только тот, что постарше – дурень, а младший – ещё дурней: со мной говорят, денег сулят столько, сколько у моряков не водится никогда, а потом нет-нет да и оглядываются на эту вдовушку, словно ждут одобрения.