Кофейные истории

– Мэйвис! – охотно подсказал Эллис и, поймав мой взгляд, подмигнул, словно извиняясь за своё опоздание. – Сдаётся мне, потому ваша муза и оставила вас, дружище.

– Это у меня от горя помутился разум, а память затуманилась, – не растерялся художник и решительно присел на стул перед столиком Флори. – Что же, госпожа гадалка, развейте мои сомнения, успокойте раненое сердце, всё-таки выставка на носу, без вдохновения никак. Что там с музами на горизонте?

В зале послышались смешки. Я на мгновение испугалась, что Флори примет их на свой счёт и окончательно растеряется, однако она, взяв в руки карты, тут же успокоилась и сосредоточилась, и даже некрасивые злые морщины у краешков губ словно бы немного сгладились, делая её моложе.

– Ага… – бормотала она, выкладывая карты перед собою одну за другой. – Вот оно как… Понятно. Ты мне скажи, милок, только, чур, не врать, всё по правде: ты ведь недавно разбогател?

Эрвин Калле явно ожидал какого угодно вопроса, но не такого, а потому не сумел скрыть своё удивление.

– Откуда… Леди Виржиния, это ведь вы?.. – обернулся он ко мне, но тут же досадливо нахмурился и сам же себя опроверг: – Впрочем, вам я ещё тоже не говорил. Но вскоре собирался объявить, что да, один меценат, чьё имя пока следует хранить в тайне, оставил мне небольшое наследство. Но какое это отношение имеет к моей вдохновительнице?

У Флори выражение лица стало как у человека, которому нравится сообщать неприятные новости.

– А такое отношение, – откликнулась она, явно передразнивая его. – Любовница брошенная прознала о твоём богатстве и сговорилась с женщиной старше её, сведущей и мудрой… Кажись, с повивальной бабкой. И хотят они вдвоём соврать, что ты бедняжку обрюхатил и выгнал. Но ты им не верь, дитя-то подложное, – огорошила Флори подробностями беднягу художника. И, вероятно, чтобы добить его окончательно, зажмурилась, нахмурилась, зловеще вытянула вперёд руки… и изрекла загробным голосом: – Два злокозненных чудовища рыла вытянут к сокровищу, сговорились по дороге третьего позвать в подмогу! Ты навету их не верь, ночью не ступай за дверь, с рук чужих не ешь, не пей – да дознайся, кто злодей!

Эрвин застыл, то открывая, то закрывая рот – великая сила искусства обрушилась на неподготовленный разум непосильной тяжестью. Однако пострадал не только художник: многие гости также оцепенели или растерялись, в то время как некоторые, очевидно, едва сдерживали смех… И лишь миссис Скаровски воодушевлённо подалась вперёд, сверкая очами – ей-то к поэзии было не привыкать.

– Что это было? – спросила я, по возможности быстро совладав с чувствами. – Не слишком похоже на традиционные гадания гипси.

Флори даже крякнула от разочарования – похоже, она надеялась поразить и меня.

– Такой-то богатой публике я впервые карты раскидываю, а народец попроще любит, чтоб предсказание звучало складно и эдак туманно – тогда словам веры больше, – призналась она неохотно. И добавила, обращаясь к Эрвину: – Но ты, милок, к полюбовнице своей присмотрись, дурная она женщина. Обдерёт тебя как липку, нюхом чую.

– Благодарю за совет, с меня, пожалуй, пока гаданий довольно, – наконец пришёл в себя художник и закономерно поспешил убраться подальше. – Выбирайте следующую жер… то есть, разумеется, добровольца, следующего добровольца.

После его слов закономерно возникла небольшая пауза. Воспользовавшись ею, я обменялась взглядам с Эллисом, почти беззвучно шепнув:

– Это правда?

– Похоже на то, – так же тихо ответил он. – Я встречал ту его пассию, Мэйвис, тут, в «Старом гнезде». Скажу я вам, она и впрямь походила на мошенницу… Шепну словечко в Управлении кому надо, пусть её проверят.

Я поблагодарила его кивком и улыбкой. Тем временем тихие, но яростные споры о том, кому идти следующим, кажется, достигли апогея. Промелькнула даже мысль, не требуется ли моё вмешательство, но тут вперёд выступил человек, которого никто не ожидал увидеть сегодня за столом напротив Флори.

– Пожалуй, и мне стоит попробовать. Занимательные предсказания. Ещё и в стихах, – без улыбки произнёс маркиз Рокпорт, занимая место, освобождённое художником. – Что ж, любезная, погадайте и мне. Предположим, тоже о сердечных делах.

И тут же сделалось так тихо, что стало отчётливо слышно громкий, заполошный стук у меня в груди. Эллис кашлянул и уставился себе под ноги, не рискуя поднять взгляд; Клэр беззвучно посмеивался, прикрыв рот ладонью; Луи ла Рон сделал Джеремии знак отступить от фотоаппарата и прикрыть объектив.

Пожалуй, единственной, кто не осознавал в полной мере серьёзности положения, была сама Флори – счастье ещё, что она догадалась сменить панибратский тон на подобострастный.

– Вы, милорд, как я погляжу, птица важная?

– В некотором роде.

Кто-то в глубине кофейни закашлялся.

– Что, и поважней графини? – поинтересовалась гадалка, выкладывая перед собою карты.

– Леди Виржиния, безусловно, важнее всех, кто здесь присутствует, – ответил маркиз всё тем же пугающе спокойным голосом.