Кодекс калибра .45

Она отшвырнула его к стене, а в следующее мгновение я уже бросил свое тело в сторону, пытаясь уйти с линии выстрела, одновременно выбрасывая руку с пистолетом в сторону Левши. О точности и речи не шло, но выстрел мог заставить дрогнуть его руку, сбить с прицела. Так и случилось. Его пуля выбила рядом со мной в обоях дырку с рваными краями, моя — с треском вошла в проем двери. Все происходило в столь стремительном и напряженном ритме, что все вокруг, мне сейчас так казалось, происходит в замедленном темпе. Чёрный ствол револьвера Левши, смотревший мне в лицо, уже был готов озариться вспышкой пламени, как резко распахнулась дверь, ударив бандита в спину. Отлетев к стене, головорез успел только вскинуть руку с пистолетом, как раздался выстрел. Пуля ударила убийцу в левое колено, оружие отлетело в сторону, кровь и хрящ брызнули на землю, а сам бандит рухнул на пол. Привалившись к стене, он завыл на одной ноте, то протягивая руку к своему раздробленному колену, то отдергивал ее, боясь прикоснуться к ране. Я встал, отряхнул костюм и с издевкой, на которую только был способен, спросил стоящего на пороге человека:

— Ты, похоже, Джеймс, не сильно торопился?!

— Шутишь, что ли! С моей хромой ногой я теперь ползаю, как старая, больная черепаха! Вот ты сейчас всласть пострелял, а мне что осталось?

— Чем попусту молоть языком, лучше закрой дверь, а то еще какой-нибудь урод на звуки выстрелов прибежит!

— Если ты про того, что в подъезде, так он не придет. Я ему голову проломил.

— Да? А я вот никого и не заметил. Ладно! Займемся делом!

Когда Мюррей закрыл дверь на засов, я подошел к столу. Прозрачный, почти водянистый, единственный глаз старого головореза смотрел на меня со жгучей ненавистью.

— Ну, рассказывай, старичок, как до жизни такой докатился!

— Сучий выкормыш! Да я тебя!.. О-ох!!

— Ты только попроси. Я тебе еще врежу!

— Не раскусил я тебя сразу, ублюдок! Ты бы…

— Ты сейчас похож на брехливого пса, старик!

После моих слов по лицу Одноглазого пробежала судорога от еле сдерживаемой неистовой злобы, а его единственный глаз прямо пылал ненавистью.

— Убивай. Ни слова не скажу.

Слова, сказанные тихо, почти шепотом, были пронизаны той же дикой злобой, которая кипела внутри него.

— Я и так все знаю. В банковском сейфе, вместе с камешками, я нашел письмо Антиквара.

— Врешь, падла! У него просто времени не было.

— Это тебе так кажется. Он успел. Ты расколол Мишеля Эбре, а потом его убрал, после чего убрал Антиквара. Теперь вот хотел разделаться со мной. Все верно?

— Старая гнида!! Падаль!! — старик снова взъярился. — Почему эта сука умерла так быстро?! Я даже толком удовольствия не получил!

— Значит, ты, ублюдок, удовольствие от этого получаешь? Ну, ты и дерьмо, старик!

Некоторое время мы молчали, ломая друг друга взглядами, потом он как-то сразу обмяк и отвел взгляд. С минуту смотрел на черное дерево стола, а потом вдруг спросил:

— Камни… Их действительно много?

— Много. Очень много! Ты за свою жизнь столько не видел!

— А-А-А!!

Алчность, злоба, разочарование — все смешалось в его крике. Сейчас его сморщенная физиономия и оскаленные в дикой злобе черные обломки зубов делали его похожим на старую крысу, у которой отобрали лакомый кусок. Я засмеялся, глядя, как его ломает в бессильной ярости, потом спрятал пистолет в наплечную кобуру и, наклонившись, навис над ним. Он откинулся на спинку кресла. Его движение было вполне естественным, но это только мне так казалось, потому что уже в следующее мгновение он резко качнулся вперед, а в молниеносно выброшенной вперед руке блеснуло лезвие ножа, направленное мне в горло. Я успел отшатнуться, но лезвие, заточенное до бритвенной остроты, успело пропороть пиджак, отдавшись резкой болью в груди. Вскрикнув не столько от боли, сколько от неожиданности, я сделал шаг назад.

— Они никому не достанутся!! Убью!! Потроха выпущу!!

Не помня себя от бешеной злобы, Одноглазый обогнул стол и бросился на меня. Разные чувства проходили сквозь меня: ярость, брезгливость, злость, но только сейчас я почувствовал холодное, остро отточенное желание убить. Уйдя от удара ножа, я ударил его в челюсть. Сначала раздался хруст, затем — хриплый сдавленный вопль. Старик полетел на пол. Нож, вылетевший из руки, скользнул по ворсу ковра. Я медленно подошел к нему. С минуту всматривался в мутные от боли, ничего не видящие глаза, а затем с силой ударил ногой по ребрам. Новая резкая боль привела старого вора в чувство. Чуть наклонившись к нему, спросил:

— Ну что, тварь, умирать будем или немного помуча-емся?

— Ты бы, сучонок, видел, как твой Антиквар визжал от боли! Он…