Кодекс калибра .45

— Смотри, какие интересные рассуждения. Эй! Если ты дежурил — значит, твоя мама снова болеет?

— Да, мистер Дантон. У нее снова ноги опухли. Еле ходит.

— Плохо.

Я порылся в кармане куртки и достал несколько бумажек и монет. Отобрал две долларовые монеты и положил их на стойку.

— Большое спасибо, мистер Дантон. Вы очень щедры…

— Не за что, Бен. Все, я побежал.

Выйдя из подъезда, на минуту задумался: взять такси или пойти пешком, но потом решил, что времени достаточно, а прогулка по свежему воздуху поможет мне стряхнуть с себя остатки похмелья. Пройдя с десяток кварталов, я оказался в нужном мне районе. На перекрестке определился с направлением, но для верности все же решил спросить у хозяина табачной лавки, стоящего на пороге своего заведения, рядом с деревянной фигурой грубо раскрашенного индейца.

— Мистер, как лучше пройти на пятнадцатую улицу?

— Иди прямо, парень. Вон до того желтого дома. Видишь? — я кивнул головой. — После него свернешь направо. Дойдешь до китайской прачечной, перейдешь улицу и увидишь на углу закусочную. За ней и будет твоя улица. Там еще ломбард есть. Если снова заплутаешься, спроси, где находится ломбард. Тебе любой скажет!

— Спасибо, мистер.

Завернув за угол желтого дома, я увидел ряды ручных тележек, выстроившиеся по обе стороны вдоль улицы. Продавцами в основном были чехи, поляки, немцы и лишь немного итальянцев. Такие торговые ряды были не редкостью в бедных районах Чикаго. На одних тележ-ках громоздились овощи и фрукты; на других лежали итальянские сыры, завернутые в марлю. Вперемешку с продуктами здесь торговали дешевым домашним платьем и бельем, вязаными вещами, посудой. Свернув от китайской прачечной, от которой несло тяжелым духом сырого белья, я перешел улицу и вскоре остановился перед витриной магазинчика, над которым висела вывеска, гласившая: «Ломбард». Витрина была настолько грязной, что я подумал, какой в ней смысл, если через стекло практически не был виден выставленный товар. Бросил взгляд на часы, а когда поднял глаза, то увидел идущего ко мне Мика с незнакомым мне человеком.

От Мика шел густой запах перегара. Быстро оглядел старика. Его внешность не была похожа на человека, знающего тайну склада. Лицо худое, в морщинах. Руки высохшие, перевитые шнурами набухших вен, заканчивались широкими лопатами-ладонями с черными потрескавшимися ногтями. Потрепанный пиджак. Измятые брюки и стоптанные ботинки довершали его наряд. Бросил на своего информатора сердитый взгляд. Дескать, кого привел? Тот отвел глаза.

— Вы действительно знаете о складе с виски?

— Прежде чем я начну говорить. Мик утверждал, что я получу за свой рассказ доллар. Это правда?

— Да, но только в том случае, если вы действительно знаете нечто ценное для меня! Надеюсь, мы поняли друг друга.

— А как же, парень! Ведь я был одним из грузчиков, которые сгружали те ящики с виски! Мы работали чуть ли не целые сутки, пока не сгрузили весь груз в железнодорожные склады!

— Стоп! Когда это было?!

— Аккурат, за месяц до того дня, когда похоронили мистера Ячменное Зерно.

— Ты тогда работал грузчиком, старик?

— Работал. Не веришь? Дай сюда свою руку, сынок.

Я протянул ему руку. Как только он охватил мои пальцы своей грязной клешней, я вдруг почувствовал, что моя кисть словно попала в тиски.

— Верю, а теперь вернемся к рассказу.

Его рассказ показался мне правдоподобным. Кто-то решил закупить большую партию спиртного, в преддверии «сухого закона». Спиртное хранилось в пакгаузах еще две недели. Об этом, как сказал старик, писали в газетах. Правда, не о самой партии виски, а о неудачной попытке воров ограбить один из складов с виски.

— Ты, парень, посмотри газеты. Там, скорее всего, упоминается фамилия владельца груза. Это все. Я рассказал тебе то, что знал.

— Гм. Хорошо. Хоть что-то реальное. Держи! — я протянул ему монету.

— Все по-честному, парень.

Засунув доллар в карман пиджака, старик развернулся и чуть покачивающей походкой пошел вдоль улицы. Я посмотрел на Мика.

— Держи свой четвертак.

Тот быстро схватил монету дрожащей рукой.

— Откуда ты этого старикана выкопал?

— Он бывший моряк. Сидел в тюрьме. Поговаривают, что даже был пиратом.

Старый моряк меня заинтересовал, я был готов продолжить расспросы, как вдруг услышал русскую речь. О русской общине в Чикаго я знал и раньше, но никак не ожидал, что услышу родной язык прямо сейчас, в этом месте. Резко обернулся. На пороге магазинчика стоял старый еврей, очевидно хозяин, и вел разговор с молодым мужчиной в офицерском кителе. У того было худое, голодное лицо.

— Слушай, лавочник, три недели тому назад я тебе принес в заклад медальон. Помнишь?!

— Помню, господин хороший. Как не помнить! Деньги принесли?!

— Нет. Ведь ты еще его не продал?! Женщина, которой принадлежит этот медальон, волнуется. Он ей очень дорог! Ты мне просто скажи: да или нет?

— Денег, значит, нет, — констатировал старик, игнорируя вопрос. — А когда будут?

— Хм. В ближайшее время. Обещаю. Слово офицера.

— Хм! — теперь хмыкнул владелец лавки. — Заходи, господин хороший. Посмотрим.