Код Иуды (СИ)

  Сталин намазал икрой кусок черного хлеба и сказал: «Так что это значит - обнаружить, что ты внук сапожника и прачки?» Он налил себе полный рот водки и запихнул хлеб в рот.

  Хоффман отпил водки. «Так не пейте», - слышал он мысли Сталина. Он проглотил его и жевал маринованный корнишон, обдумывая ответ на полувековой вопрос.

  «Я не думал об этом», - сказал он. «Важно то, что я сын лидера Советского Союза».

  Он уже ответил на неизбежные вопросы. Что он много лет знал, что он сын Сталина; что он подслушал разговор приемных родителей; что его тайное знание подтверждалось привилегиями, которыми он пользовался.

  Почему тогда он ничего не сделал с этим?

  Конечно, если генералиссимус России хотел, чтобы существование внебрачного сына держалось в секрете, то сыну было бы неблагоразумно противостоять ему с этим.

  Хоффман тщательно сформулировал эти жизненно важные ответы. По общему мнению, нескромное замечание могло спровоцировать убийственную ярость.

  И почему он уехал из России?

  Хоффман уже решил сказать правду. Отчасти из-за горя, сопровождавшего его отъезд, отчасти потому, что Сталин, вероятно, и так знал.

  Он рассказал Сталину о массовых казнях, свидетелем которых он был; о его горе, что его отец мог разрешить это.

  Он ждал, пока разразится буря. Вместо этого Сталин почти умолял его. В то время он был молод, не понимал, что вооруженные силы подорваныпредателей, что их надо было истребить «ради России».

  Следующий неизбежный вопрос висел над столом в скудно обставленной столовой, когда они переходили от водки и закусок к молочному поросенку и вину. Сталин сказал ему, что еда прошла химические испытания; до недавнего времени у него был собственный дегустатор.

  Говоря, Хоффман осматривал свое окружение. Это действительно было унылое место власти. Кроме буфета в комнате не было никакой атрибутики, кроме, конечно, портрета Ленина. Сколько россиян осознали, что незадолго до своего последнего удара Ленин был готов осудить Сталина на XII съезде партии? Что Сталин пробился к вершине за счет Троцкого, а не посмертного покровительства Ленина?

  Сталин резко сказал: «Итак, почему вы вернулись?»

  Вот оно. «Я не мог оставаться в стороне, когда услышал, что моей стране угрожает опасность», - сказал он, подумав, насколько бойко это прозвучало.

  'Угрожает?' Сталин отхлебнул вина; когда он поставил стакан на стол, доброжелательное выражение исчезло. 'Кем?'

  Хоффман был удивлен; он предполагал, что Сталин слышал сообщения о том, что Гитлер планировал обмануть его. «Клянусь Германией», - сказал он.

  Сталин обдумал это. Затем он сказал: «Я слышал слухи. Я не обращаю на них особого внимания ».

  Так что это было правдой: Сталин был слеп к любым угрозам, которые противоречили его собственным рассуждениям. Он подписал пакт с Германией: если кто-то предполагал, что Гитлер собирается его нарушить, они подразумевали критику в его адрес.

  Хоффман сказал: «В Лиссабоне ходят довольно сильные слухи».

  - Вы им верите?

  «Я думаю, было бы ошибкой игнорировать их».

  Сталин дернул себя за усы; наклонив голову, он уставился на Хоффмана; Хоффман предположил, что прошло много времени, поскольку кто-то открыто подвергал сомнению его суждение.

  Он взял пальцами кусок поросенка. «Я не игнорировал их, - сказал он с плохим усилением русского с грузинским акцентом, - я их рассматривал. Я думаю, что это в основном пропаганда, вдохновленная британцами. В конце концов, британцы должны горько осознавать, что именно они заставили меня подписать пакт с Германией ».

  Хоффман вопросительно посмотрел на него.

  «Я искал союза между Великобританией, Францией и Советским Союзом, но у Чемберлена его не было. Хотя я должен признать, - сказал он с полным лукавством, - что в то же время я просил Мерекалова, нашего посла в Берлине, выговорить этого глупого идиота Риббентропа о возможности заключения договора с Германией ». Он сунул кусок свиньи себе в рот.

  Хоффман выпил вина и сказал: «Но ведь вы не доверяете Гитлеру?» Или кто угодно в этом отношении.

  'Конечно, нет. Из-за него словари надо переписывать. Пакт - хрупкий мост, построенный для того, чтобы его нарушить ». Сталин налил себе риса. «И он мне не доверяет. Но для нас обоих выгодно продолжать рукопожатие ».

  У Хоффмана создалось впечатление, что Сталину нравится доверять своему сыну, поэтому он дал ему еще один сигнал: «У вас есть… генеральный план в голове?»

  «Я думаю, это довольно очевидно, - сказал Сталин. «Великобритания и Франция и, конечно же, Соединенные Штаты хотели бы, чтобы Россия и Германия истощали друг друга. Отсюда эти озорные слухи. Что ж, моя идея почти такая же, за исключением того, что я хотел бы, чтобы Великобритания и Германия истощали друг друга - с помощью Соединенных Штатов. И, не сомневайтесь, американцы придут, когда японцы заставят их руку. Тогда мы подчиним гуннов. Это то, что мы должны делать; лет назад Гитлер называл Украину и Сибирь частью Германии. Сибирь!'

  «Предположим, - медленно сказал Хоффман, - что Гитлер предвидел такие долгосрочные планы. Предположим, он решил их упредить?