Код Иуды (СИ)

  Хоффман кивнул. Когда лейтенант поставил графин на стол, он вылил первую порцию прямо себе в горло; он взял вторую медленнее, чувствуя, как она обжигает ему язык. «Конечно, - сказал он, - все поляки не могут быть ублюдками. Они продюсировали Шопена, Конрада, Падеревского, мадам Кюри… »

  На лейтенанта снова обрушилась настороженность, но на этот раз она была усложнена алкоголем. Хоффман думал, что ему около двадцати лет; его живот еще не покрылся антиводкой.

  «В конце концов, - продолжил Хоффман, - должно быть трудно иметь вашу страну, оккупированную двумя иностранными армиями».

  Лейтенант подозрительно посмотрел на него. «Евреи - худшие, - сказал он.

  Перед ним появилась Рэйчел Кейзер. Стоя на взлетной полосев Синтре, когда он занял свое место в DC-3. Не осознавая этого, он протянул руку через стол.

  Лейтенант нахмурился. - С вами все в порядке, товарищ?

  «Да, - сказал Хоффман, - я в порядке». Если бы он не встретил ее, его бы здесь не было; если бы только она была честна с ним с самого начала. Но как она могла быть честной, если это была подстава? «Почему они самые худшие?» - спросил он лейтенанта.

  «Разве они не всегда?»

  - Вы имеете в виду, что они сопротивляются?

  Лейтенант пожал плечами. Возможно, этот человек, которого он охранял, был евреем. «К обеду, - сказал он, - мы вернемся в Советский Союз. Еще немного огненной воды? Он налил им обоим водки. «Насдаровья». Вместе они отбросили жидкую взрывчатку.

  *

  Прижав телефонную трубку к уху, Сталин изучал карту Восточной Европы.

  - Так где он сейчас? - сказал он в трубку.

  «Близко к границе», - сказал голос главы НКВД Лаврентия Берии.

  Когда его сын бежал из Советского Союза, Сталин доверился Берии, грузинскому садисту; но он обнаружил, что Берия уже знал о Викторе Головине.

  Это не особо удивило Сталина. Много лет назад он лично уничтожил все соответствующие документы, но, конечно же, были сделаны фотографические копии. Он также принял меры предосторожности и ликвидировал любого, кто имел хоть какой-то доступ к обману. Но в порочном политическом климате Москвы невозможно полностью подавить такие знания; он задерживался в тайных тайниках, в негативных фильмах, в интригующих умах.

  Был только один способ контролировать это знание - страх. Берия, в прошлом начальник секретной полиции Грузии, был человеком, который позаботился об этом. Беда тогда была в том, что нужно было контролировать Берию. Но об этом позаботится моя история избавления от начальников НКВД, подумал Сталин, пробегая пальцем по границе между Польшей и Россией.

  «Сколько времени ему потребуется, чтобы добраться до Москвы?»

  «Два дня», - сказал Берия.

  Сталина охватила радость; он никогда раньше не испытывал таких эмоций; его сын возвращался домой; сынкоторый оказался идеалистом, но, видимо, не смог устоять перед зовом России-матушки. «Держите его подальше от всего этого», - сказала мать мальчика. Но теперь, когда он достиг такой просвещенной зрелости, правда могла быть открыта.

  Сталин улыбнулся и сказал в трубку: «Хорошо, Лаврентий».

  Что у него было. Был тот страшный период, когда оперативники НКВД в Варшаве доложили, что Виктор попал в плен к гестапо. Но он сбежал. «Сын мой», - гордо подумал Сталин. И все наблюдательные посты на российской стороне демаркационной линии в Польше, в частности на реке Буг, были повторно предупреждены, чтобы следить за человеком, отвечающим его описанию. По всей видимости, он принял личность офицера НКВД, что облегчило Берии возможность добраться до Москвы.

  «Спасибо, - сказал Берия.

  - А как насчет ваших людей в Варшаве, которые позволили гестапо забрать его?

  «Ликвидировано», - сказал Берия.

  - А офицер, который начал его допрашивать на наблюдательном посту на Буге?

  «Ликвидировано», - сказал Берия.

  - А сопровождающий офицер?

  «С ним поступят так же», - сказал Берия.

  «Хорошо, - сказал Сталин, - нельзя быть слишком осторожным». Он потянул свои густые усы. - Ты бы не стал мне лгать ни о чем из этого, правда, Лавренти?

  «Я поклянусь всем, что сказал тебе на могиле моей матери».

  «Хорошо», - сияя, сказал Сталин. «Потому что, если ты лжешь, тебе лучше подумать о собственной могиле».

  *

  Водитель зашел в кафе и огляделся.

  «Все, что нам нужно в Красной Армии, - сказал лейтенант, - это близорукие водители. Сюда, - крикнул он, - надень свои очки, дружище.

  Водитель стоял перед столом; без очков он выглядел удивительно уязвимым. «Беда, лейтенант, - сказал он.

  'Что произошло? Они прокололи ваши шины, пока вы не смотрели?

  «Кажется, сахар в бензобаке».

  - Вы имеете в виду, что оставили машину без присмотра?

  Водитель отступил, словно ожидая удара. «Мне пришлось облегчиться».

  - Вам хорошо будет легче, - сказал лейтенант, вставая. «Нам лучше посмотреть, что делать. С тобой все будет в порядке? глядя на Хоффмана.

  «У меня нет особого выбора, не так ли?»

  «Сахар?» сказал лейтенант, шагая к двери. 'Я сомневаюсь; они бы не стали его тратить. Скорее дерьмо, - сказал он, исчезая вместе с водителем.