Женька на минуту задумалась. Ясное дело, нужно выручить Исильгу, королеву и Ганку. И помочь в этом ей может только ведьма, вот только чем именно?
– А «эликсир правды» сделать сумеете? – наконец спросила девочка.
– Это что же за бурда такая? Какой дар у нее должон быть?
– Нужно, чтобы Ильдар правду сказал. При всем народе.
Брови ведьмы сошлись на переносице, образовав не просто «домик», а покрытую тростником хижину, из-под которой сверкали маленькие серые глаза. Хозяйка болота махнула скрюченной рукой и уверенно заявила:
– Спаси моего внука, фрейлина, а с твоим «эликсиром правды» я разберусь.
Выйдя на дорогу, Женька устало подняла голову. На сером небе над лесом зажигались первые звезды. Первые звезды? Уже? Кажется, только-только начался день, а вот уже и вечер на пороге. Лесной ветерок был еще теплым, но Женька зябко поежилась. Наверное, череда неприятностей сегодняшнего дня морозила ее изнутри. Опустошение и усталость навалились холодным покрывалом. Но хуже всего было то, что пропало всякое желание что-то делать, кого-то спасать. Дойти бы скорее до сеновала, завалиться в сено и спать. А потом проснуться от крика Стоянова. Пусть бы он был рядом. И ребята из лаборатории. И даже профессор Мальцев.
Глава 14
На княжеской кухне
Сознание проснулось, но открывать глаза Женька не хотела. А что нового она может увидеть? Все те же коричневые необтесанные бревна, тот же сеновал, та же серость за открытым проемом. Ночь прошла, как одна минута, и начинался еще один сумасшедший день. В течение этого дня надо придумать, как найти и вызволить внука ведьмы, но вместо умных мыслей в голове была абсолютная пустота.
Деревянные перекладины лестницы заскрипели. Женька вяло оглянулась. Наверное, вчера она нырнула бы в сено, а сегодня лишь безразлично следила за поднимающейся из лаза растрепанной головой.
– Так и думала, что застану тебя здесь, – устало прошептала Ганка, садясь на ступеньку и опираясь спиной на теплые бревна.
– Тебя отпустили? – удивленно спросила Женька.
– Ага, – шмыгнула носом девочка. – Батя новую упрягу отдал стражнику. Ох и ругался! Сказал, что, если еще раз из дому без разрешения уйду – вожжами выпорет. Испугался он, когда увидел, как меня с чужинками в подпол повели. Разрешил только на работу в стряпущую избу ходить и оттуда сразу домой.
Ганка замолчала. Наверное, ждала, что Женька пожалеет или хотя бы подбодрит, но та лишь равнодушно кивала и вроде бы совсем не слушала ее причитаний. А потом вдруг насторожилась, медленно выпрямилась и так уставилась на Ганку, что та оторопела.
– Стряпущая изба, – повторила Женька. – Как же я раньше не вспомнила, что ты работаешь при тереме! Кто как не ты знает, сколько и для кого обедов готовится! И в какие покои разносят еду, ты тоже знаешь. В стряпущей избе мы сможем узнать, где держат маленького Оржика. Он ведь наверняка где-то в тереме. Синегре ведьмин внук под рукой нужен.
Женька поднялась. Она не испытывала никакого желания снова куда-то бежать, но и сидеть сложа руки было нельзя. Значит, снова придется нестись по крапиве, по рытвинам и буеракам. От кого-то прятаться в вонючих клетях. Кого-то спасать. Всего пару дней назад это казалось сказочной экзотикой, а сейчас вызывало лишь уныние и раздражение.
Надев шлем, Женька привычно постукала пальцем по динамикам. За спиной что-то зашуршало, пискнуло и в тот же миг в динамиках щелкнуло. Как будто они отключились. Женька недоуменно озиралась по сторонам. Неужели она так устала, что даже галлюцинации начинаются? Впрочем, нет. Не галлюцинации. Краем глаза она успела заметить какое-то движение в углу. Женька поплотнее прижала шлем к ушам. Прислушалась. Динамики не просто молчали – кто-то их отключил.
– Валерий Афанасьевич, Вовка, – жалобно позвала Женька, но в шлеме снова повисла тишина.
Помощники фиговы! Вот вернется Женька домой и всем покажет, где раки зимуют. Если вернется. Но об этом лучше не думать. Женька включила функцию «инбисибл», отряхнулась и вслед за Ганкой спустилась во двор.
В стряпущей избе кипела работа. Женьке тут не понравилось. В темном помещении с низким потолком было душно и сыро. Приторно-кислый пар висел серым облаком. На широких столах, на противнях «подходили» белые пышные пироги. В кадушках «дышало» пористое тесто. Посреди кухни на табуретке сидела крупная женщина в коричневом чепце. Насупив густые брови, она следила за работой в стряпущей избе и время от времени раздавала оплеухи зазевавшимся поварятам. «Наверное, главная повариха», – подумала Женька и поморщилась, словно она, а не пробегавший мимо мальчишка получила звонкую затрещину.
– Ганка, – рявкнула женщина так, что Женька выпрямилась, как солдат на построении, – чего рот раззявила? Бери ендову, наливай брагу. Чашник уже заждался. Не видишь, совсем мы заметелились.
Подруга схватила расписанную емкость в виде утки и исчезла за печкой. Наверное, на кухне был самый пик работы, потому что все повара и даже малыши-поварята бегали туда-сюда, собирая на тележки утварь, наполняя горшки и вынимая из печи пироги.