Кочевая жизнь в Сибири

В этих неистовых заклинаниях шаманы иногда обманывают своих доверчивых соплеменников, делая вид, что глотают горящие угли и протыкают себя ножами, но в большинстве случаев шаман, кажется, действительно верит, что находится в контакте с дьявольским разумом. Однако сами туземцы, кажется, иногда сомневаются в мнимом вдохновении жреца и жестоко бьют его, чтобы проверить искренность его слов и подлинность его откровений. Если он стойко переносит побои без какого-либо проявления человеческой слабости, его авторитет как служителя злых духов подтверждается, и его приказы выполняются. Помимо жертвоприношений, на которые им указывают шаманы, коряки делают общие жертвоприношения по крайней мере два раза в год, чтобы обеспечить хороший улов рыбы, удачную охоту на тюленей и вообще благополучный сезон. Мы иногда видели по двадцать или тридцать собак, подвешенных за шеи на длинных шестах у стойбища. Летом для этого собирают зелёную траву и скручивают её в венки, чтобы повесить на шеи убитых животных, а на горных перевалах коряки всегда оставляют в жертву злым духам табак. У всех кочевых племен тела умерших сжигают вместе со всеми их пожитками в надежде, что вещи понадобятся им в загробной жизни, а больных, как только их состояние становится безнадёжным, забивают камнями или закалывают копьями. Мы убедились, что русские и камчадалы говорили правду, что коряки убивают своих стариков, как только болезни или старческие немощи делали их непригодными к тяготам кочевой жизни. Многолетний опыт дал им жестокое знание самых лучших и быстрых способов отнятия жизни, и часто по ночам, когда мы сидели в их дымных ярангах, они объясняли нам с отвратительными подробностями различные способы, которыми человек может быть убит, и указывали на жизненно важные органы, где удар копья или ножа окажется наиболее фатальным. Я подумал о знаменитом эссе де Квинси «Убийство, как одно из изящных искусств»[77] и о поле деятельности, которое стойбище коряков мог бы предоставить его «Обществу знатоков убийства». Всех коряков учат смотреть на такую смерть как на обычный конец их существования, и они обычно встречают её с совершенным спокойствием. Их предают смерти в присутствии всего племени, с тщательно продуманными, но непонятными нам церемониями, затем тела их сжигают, а пепел развеивают по ветру. Случаи, когда человек желает пережить период своей физической активности и полезности, весьма редки.

Эти обычаи умерщвлять стариков и больных и сжигать тела мертвых естественным образом вырастают из странствующей жизни коряков, и являются лишь иллюстрацией того мощного влияния, которое физические законы оказывают на чувства и поступки людей. И те и другие логично и почти неизбежно вытекают из самой природы страны и её климата. Бесплодие почвы в Северо-Восточной Сибири и суровость долгой зимы привели к тому, что человек приручил северного оленя как единственное средство пропитания, а одомашнивание оленя, в свою очередь, требовало кочевой жизни; а такой образ жизни делал болезни и старость необычайно тягостными как для самих несчастных, так и для тех, кто их содержал и кормил. И это, в конце концов, привело к обычаю убийства старых и больных во имя благоразумия и милосердия. Те же причины породили обычай сжигать мёртвых. При кочевой жизни невозможно иметь какое-либо одно общее место захоронения, а рыть могилы в вечномерзлой земле чрезвычайно трудно. Оставлять трупы на растерзание волкам туземцы не могли, так что сжигать их было единственной реальной альтернативой. Ни один из этих обычаев не предполагает какой-либо изначальной и врожденной дикости или варварства со стороны самих коряков. Они являются естественным выбором при определенных обстоятельствах и только доказывают, что самые сильные человеческие эмоции, такие как сыновнее почтение, братская привязанность, любовь к жизни и уважение к останкам близких – все они бессильны противостоять действию великих законов природы. Русская Церковь отправляет своих миссионеров, чтобы обратить все сибирские племена в христианство, и, хотя они достигли известного успеха среди оседлых племен юкагиров, чуванцев и камчадалов, кочевые туземцы всё ещё держатся за шаманизм, и в невеликом населении Северо-Восточной Сибири насчитывается более 70 000 последователей этой религии. Всякому долговечному и истинному обращению в христианство кочевых племён должно предшествовать определённое просвещение и полное изменение их образа жизни.