Книга Пророков

— Эй ты! Чего уставился? — надвинулся незнакомец.

«Наверное, рыбак с побережья, — предположил Подъедало, — они никогда не утруждали себя хорошими манерами».

Словно прочитав его мысли, незнакомец сказал:

— Слышь, малый, у меня здесь груз рыбы. Поможешь продать, пока не залежался, — пятая часть барыша твоя. Ну как, по рукам?

«Что ж, — решил Вулли, — монеты еще никому не повредили». Предложение выглядело соблазнительным, и если бы оно прозвучало из других уст, Вулли не раздумывал бы ни мгновения. Однако сейчас что-то удерживало его от заключение сделки: толстяк ощущал странное беспокойство, даже голод заметно отступил.

— Для начала я хотел бы узнать ваше имя, милорд, — как можно более солидно сказал Вулли. — И было бы неплохо увидеть товар.

— Милорд? — осклабился незнакомец. — Ты меня еще калиннским королем назови! А имя мое — Чак. Что до товара, так он неподалеку, у кладбища. Телега, запряженная парой кау, а на ней — рыбы видимо-невидимо.

«Телега у кладбища… — засомневался Вулли. — Что-то здесь не так. Кто же оставляет товар у кладбищенской ограды, враз нищие и бродяги растащат. Пойду-ка я по добру по здоров…»

— Покорно благодарим, — сказал Паркинс, — только ничего не выйдет. Я внезапно вспомнил, что у меня есть одно неотложное дело. Так что позвольте откланяться.

— Какое еще дело? — воскликнул Чак. — Четвертая часть твоя — и по рукам! Что скажешь?

Чем дольше Вулли говорил с незнакомцем, тем больше его пробивала дрожь. Уж очень старался Чак, уж очень хотел, чтобы юноша отправился с ним. А мало ли в лесах лихих людей? Выйдут из Тайга в Нагрокалис подкормиться — и обратно. Только трупы потом находят. Вулли украдкой взглянул на незнакомца и обмер: тот как две капли воды походил на купца, зарезанного прошлой ночью. Чертовщина какая-то!

— Не пойду, и точка, — сказал Вулли. — Вы идете своей дорогой, а у меня — своя. И нам, я глубоко в этом убежден, не по пути.

— Дело твое, парень, — процедил Чак, — только знай: ты совершаешь большую ошибку.

Вулли развернулся и пошел прочь — вернее, собрался пойти. Сделав шагов десять, он почувствовал, как что-то настойчиво поворачивает его назад. Будто тянут за тонкую жилу, наподобие той, что используют в рыбачьих артелях для промысла огромного морского тунца, достигающего в длину до пяти локтей. И толстяк вернулся.

— Ну, вот и молодец, — сказал Чак. — Ты не пожалеешь, парень, что пошел со мной. Уж я тебе обещаю.

— Я не пожалею, что пошел с вами, — как во сне повторил Вулли, — я не пожалею…

Паркинс не хотел идти. Каждая клетка его тела кричала: не делай этого! Наплюй на барыши и беги отсюда! Беги что есть мочи, как в детстве, когда вожделенный яблоневый сад вдруг ощетинивался сторожами с арбалетами.

Но какая-то странная сила вынуждала его подчиниться. В глубине сознания возникла мысль, чужая и холодная: «А он славный малый, этот Чак». Мысль пульсировала и расширялась. Наконец, она вытеснила все другие, и Вулли поверил, что страхи его напрасны, — точнее, был вынужден поверить.

Они пошли по направлению к окраине, туда, где находилось городское кладбище. Паркинс чувствовал, что проваливается в бездну, в какую-то бесконечную черную нору. Но сопротивляться не было сил.

Поравнявшись с покосившейся оградой, незнакомец остановился и втянул ноздрями воздух, словно лорс, ищущий запах хозяина.

— Славный будет денек, паря, — сказал Чак и хлопнул Вулли по плечу. — Ох, и славный.

— Денек будет славный… — механически повторил Паркинс.

Ветер, дувший со стороны кладбища, доносил запах свежей земли и тлена. Мало того, он доносил и звуки. Жуткие звуки, от которых кровь застывала в жилах.

— Наши встают, — ухмыльнулся Чак, — скоро ты их увидишь, паря. Славные ребята, только вот осталось от них маловато. Свежая кровь требуется…

Вулли слышал отвратительный скрип и скрежет, то и дело прерываемый сатанинским хохотом. С треском разлетались доски, стонали, выворачиваемые из земли, камни.

Чак еще раз втянул воздух и, видимо, убедившись, что все идет по заранее намеченному плану, осклабился:

— Успели!

К кладбищенской ограде невероятно медленно двигалась странная процессия. Возглавлял ее некто в черном саване, который был местами изъеден червями, местами истлел, но все еще являл миру величие золотого узора, пущенного рукой умелого мастера. Вслед за головой процессии двигались существа в одеждах попроще. Собственно, и одеждой-то это назвать было нельзя — гнилое разноцветное тряпье, едва прикрывающее не менее гнилую и не менее разноцветную из-за трупных пятен плоть.

— Ты думал, это все сказки? — не унимался Чак, — ан нет. Мои хозяева нашли способ использовать мертвые оболочки. Совсем недавно, но нашли. Загружают в мертвяков какое-нибудь сознание вперемешку с жизненной силой — и айда… Никакой мистики — одна чистая наука. Только вот беда: жизненной силы этой хватает не надолго. Слишком уж быстро расходуется. Повывертывались из могил — устали, сделали три шага — устали… Но это лишь до того, как крови живой напьются. Вот выпьют тебя и воспрянут — жаль, ты этого не увидишь.