Книга Пророков

Дигр вздрогнул и невольно перекрестился. Наваждение как рукой сняло. «Вариантов не много. Как это ни горестно признавать, существует всего три. Или я схожу с ума, или начинается атака адептов Нечистого, или здешние мыши действительно обладают разумом, да к тому же еще и телепаты.»

Последнее представлялось маловероятным, хотя, в сущности, такое было возможно. После Смерти расплодилось невероятное количество всяческих мутантов, образовались новые подвиды, казалось бы, давно изученных животных. Но мыши… Слишком уж маленький у них мозг, ему бы с рефлексами справиться, а тут — телепатия и разум, которые, как известно, являются высшими формами психической деятельности.

«Но тогда, — размышлял Дигр, — остается лишь два других варианта. И они ничуть не лучше. А если совсем быть честным — то только один. Ментальная атака сопровождается такой волной силы, что не почувствовать ее просто невозможно. Ты сходишь с ума, приятель, нечего себя обманывать. Невероятно — первые часы заключения, а разум уже отказывается воспринимать реальность!».

Всему виной, определенно, был стресс и слишком сильная концентрация на произошедших событиях. А что это значит? Это значит, что надо подумать о чем-то отвлеченном. О женщинах? Нет, не к месту. О Всевышнем — опять не то. Это как раз усугубит проблемы.

— Вот! О магии! — воскликнул Дигр. — Я поведаю вам о магии, мои серые друзья. Читать лекцию даже такой аудитории, как ваша, все интереснее, чем просто сидеть в ожидании неприятностей.

Киллмен уже давно изучал соответствующие трактаты, но перейти от теории к практике ему пока что так и не удалось.

«Ну, расскажи, расскажи, — отозвалось в голове, — а мы послушаем. Только не спеши».

И Дигр начал:

— Должен вам сказать, господа, что понятие магии восходит к глубокой древности. Рушились города, целые цивилизации стирались с лица земли, а магия жила и процветала, и передавалась от учителя к ученику. Надо ли удивляться, что и в наше, весьма смутное время великое искусство получило широкое распространение.

Каковы же основные принципы этого великого дара Создателя? Этой науки, доступной лишь избранным?

«Не томи, ученый муж, — пискнуло в голове, — вступление затянулось, переходи к сути».

— Что ж, господа, если вы настаиваете… Если кто из вас решится стать магом — чего не советую, но об этом позже, — то сперва ему следует обратить взор на себя. Только осознав темные и светлые стороны собственной личности, он сможет вступить на путь Истинного Знания.

Кроме того, следует обязательно помнить о законе подобия и законе контакта. Вы спросите: что же это такое? А я вам отвечу: закон подобия состоит в том, что подобное способно воздействовать на подобное. От укуса кобры излечит змеиный яд. От удара стрелы — нож знахаря. А значит, создав куклу и, скажем, проткнув ее десятком иголок, вы, несомненно, доставите множество хлопот тому, кого эта кукла изображает.

«А нам-то это зачем? — зазвенел в голове тонкий голосок. — Наше дело сторона. Мы в войны не вступаем и живем себе, чем бог послал. Сегодня — корочка, завтра — кусочек сыра. Нам твоя наука ни к чему».

— Ну, хотя бы для того, — проговорил Дигр, ловя себя на том, что беседует с собственной слуховой галлюцинацией, — чтобы защититься от врагов. Ведь у вас, наверняка, полным-полно врагов.

«Что правда, то правда, даже днем и из норы-то не выйдешь. Сразу кто-нибудь да сцапает. Этот Бирг страсть как не любит нашего брата. Продолжай, священник. Видно, ты дело говоришь.»

«А может, действительно — разумные? Но как это возможно? — подумалось Дигру. — Или все-таки у меня шизофрения?»

«Это отдельный разговор, священник, ты про магию рассказывай, не отвлекайся.»

Дигр судорожно сглотнул и продолжил:

— Другой закон, о коем помнить следует, состоит в том, что объекты, бывшие друг с другом в физическом контакте, пребывают во взаимодействии вечно.

«Ну, это ты загнул, — снова встрял голос, — это что же получается? Если я, скажем, жабу какую сожру и после того получу несварение, то она, проклятая, до конца дней на меня воздействовать будет? Неувязочка выходит, отче, сам посуди».

«Хорошо, что дверь не снабжена глазком, — мысленно хохотнул священник, — то-то бы радовались мои тюремщики, на меня глядючи».

— То или иное следствие, — прозвучало в темноте, — зависит, как вы понимаете, от причины.

«Какая новая мысль!» — издевательски пискнул голос.

— Новая или нет, — насупился Дигр, — только, если на эту жабу заклятие какое напустить, то оно непременно перейдет на того, кто ее съел. Это совершенно бесспорно. Кстати, с каких это пор мыши стали питаться жабами? Что-то я такого не слышал.

«Времена тяжелые, — прозвенело в голове, — на разносолы рассчитывать не приходится. Вот и перебиваемся. У нас ведь что — ни клыков, ни бивней. Да и копыта — курам на смех».

— Копыта?!

«Ну да, обыкновенные копыта, ничего выдающегося. Раздвоенные посредине. Правда, только на передних лапах, а четыре задние, увы, голые.»

Дигр понял, что, если сейчас же воочию не увидит своих собеседников, то с ним случится удар.

— Может, познакомимся поближе? — простонал он. — Выходите из своего угла.