Книга несчастных случаев

К ним домой пожаловал Карл, отец Нейта. Нейт не знал, как его старик узнал, где они живут. Возможно, нашел в интернете или выведал у кого-нибудь в участке. Они так этого и не узнали. Карл заявился вдребезги пьяный и плавающий в собственной моче (как выразился отец Мэдди). Мэдди до этого никогда не встречалась с отцом Нейта, и сейчас не должна была с ним встретиться, – Нейт сказал, что разберется сам. С этими словами он надел кобуру, положил в нее служебный пистолет и направился к двери. Мэдди ошеломленно спросила у него, действительно ли в этом есть необходимость.

Нейт ответил кратко:

– Да.

И вышел из дома. Мэдди услышала крики. В основном кричал Нейт. Затем плач: Карл, его старик. Разбилась бутылка. Нейт вернулся в дом и захлопнул за собой дверь. Мэдди увидела, что он достал пистолет и держит его в руке. К счастью, Оливер был наверху и ничего не видел. Она спросила у мужа, все ли в порядке, и тот сказал, чтобы она не беспокоилась: больше отец к ним лезть не будет.

Пять лет назад:

Десятилетний Олли повадился подавать деньги и еду бездомным, каковых в Филадельфии с лихвой. Полдесятка по дороге в школу, те же самые полдесятка по дороге обратно плюс все остальные, встреченные где бы то ни было. По большей части это были милые люди, некоторые из них казались не совсем адекватными, а кое-кто окончательно сломался – например, один мужчина как ни в чем не бывало стягивал портки и прямо у всех на виду или ходил по-большому, или мастурбировал (хотя никогда то и другое одновременно), то и дело падая в свои испражнения. Ему денег Оливер никогда не подавал, но всегда старался оставить еду – невскрытую пачку печенья или целый пакетик чипсов, оставшийся со школы.

Однажды Оливер увидел новенького – белого бездомного мужчину в пропитанной насквозь потом футболке и тренировочных штанах, растрепанного, грязного. Оливер не захотел подавать ему деньги и даже приближаться, а когда Мэдди спросила почему, он ответил: «Не знаю. Он слишком злой. Я такой злости еще ни в ком не видел». Мэдди его не поняла – бездомный просто по большей части сидел на улице, уставившись на свои колени. Но вечером Нейт вернулся домой и сказал, что на улице произошло нападение – прохожий попытался подать бездомному деньги, а тот набросился на него с ножом и нанес тридцать семь ударов, прежде чем подоспевший полицейский смог его застрелить. Это был тот самый. Тогда Мэдди сказала мужу: «Оливер у нас особенный, ты это знаешь?» Нейт ответил, что знает. «Нет, правда особенный», – настаивала она. Они так и не определили, как и почему он таким стал. Просто так обстояло дело, и хотя никаких доказательств не было, они принимали как факт то, что их сын не такой, как остальные. Мэдди никогда не рассказывала Оливеру о нападении и стрельбе.

Сейчас:

И снова Нейт надел кобуру. Мэдди вопросительно посмотрела на него.

– Ты уверен, что это нужно? – спросила она, внезапно встревожившись.

Однако его улыбка была искренней – и это принесло Мэдди некоторое облегчение.

– Нет, – ответил Нейт. – Полагаю, не нужно. Но после всего случившегося у меня нет никакого желания отправляться туда безоружным.

– Справедливо.

– От Олли никаких известий?

– Он прислал сообщение, что еще у Калеба. Обещал скоро вернуться.

– Хорошо.

Нейт надел куртку и натянул перчатки. Холод после той бурной ночи никуда не делся – он был более сильным, более пронизывающим, чем обыкновенно в это время года, за несколько недель до Дня благодарения. Сунув пистолет в кобуру, Нейт застегнул ее.

Какое-то мгновение Мэдди просто стояла и восхищалась им. Выглядел он замечательно. Широкие плечи. Бородка длинновата, как и волосы, однако это даже придавало ему грубоватый шарм – красота необработанного дерева в сравнении с доской. Все эти бороздки и наросты, текстура и конфигурация коры, узелки и прожилки неидеальных волокон. Первозданная, нетронутая и благословенно непропорциональная красота. Нейт. Ее Нейт.

– Все будет в порядке? – спросила Мэдди.

– Конечно.

– Ты доверяешь Джеду, да?

– Ну… – Нейт рассмеялся. – Не знаю, верю ли я в то, что он прав насчет всего, но верю в то, что он искренне думает так. – На мгновение он задумался. – Джед мне нравится. По-моему, в жизни ему пришлось пройти сквозь изрядное количество дерьма, хотя я не представляю себе всей глубины и ширины. Мне кажется, одних своих демонов он победил, а других – нет.

– Всем нам приходится проходить сквозь дерьмо, – сказала Мэдди. И задумалась: а может, ее дерьмо – это чье-то чужое? Может, она взвалила на себя чью-то ношу? Наверное, просто так устроена. И Мэдди не знала, хорошо это или плохо.

– Пожалуй. Я знаю только, что в нем что-то есть.

– Он чертовски обаятельный.

– Дьявольски обаятельный. – Нейт поднял брови. – Но только не строй никаких иллюзий, Мэдс. Уложить Джеда в постель не получится. Понимаю, он писатель и все такое…

– Не волнуйся, все в порядке, в моем личном кодексе чести четко прописано не трахаться с мужчинами по имени Джед. И со всеми прочими, чьи имена рифмуются с именем Джед. С Недом, Эдом…

– С Тедом.