Книга формы и пустоты

– Миссис Оу, давайте побеседуем в консультационной комнате. Алиса, ты можешь подождать здесь?

– Я хочу увидеть Бенни, – сказала Алеф.

– Алиса, ты же знаешь правила. Бывшим пациентам не разрешается…

Алеф вопросительно повернулась к Аннабель.

– Может быть, разрешите? – спросила Аннабель у доктора.

– Посмотрю, смогу ли я найти сопровождающего, – ответила доктор Мелани. – А вы разве не пойдете к сыну?

– Мне кажется, сегодня я ему только помешаю, – улыбнулась Аннабель.

Когда Алеф вошла в общую комнату, время вечерних новостей уже закончилось, и он сидел у окна.

– Бенни, – сказал няня Эндрю. – К тебе посетитель.

Единственным посетителем Бенни была его мать, и он не стал оборачиваться.

– Привет.

Бенни сразу узнал ее голос. Он повернулся, чтобы убедиться, действительно ли это она. В последний раз, когда он видел Алеф, она была пришельцем из космоса, которого утаскивал полицейский спецназ. Теперь она превратилась в зомби – и все-таки это была она. Как она узнала, где он? Как она смогла сюда пройти? Голос все еще не повиновался ему, и он не мог задать ей эти вопросы.

– Мне сказали, что ты не можешь говорить.

Она все знала и понимала без слов.

– Как ты тут?

Бенни посмотрел в окно сквозь толстое прочное стекло, отделявшее его от внешнего мира. С чего начать? Хотелось так много рассказать. Он хотел рассказать ей все о мире, открывшемся ему в Переплетной, о посетивших его видениях, но рядом стоял медбрат и мог услышать, даже если говорить самым тихим библиотечным голосом или даже шепотом. Голоса теперь тоже затихли, но если начать говорить, они вспомнят о нем. Слова могут спровоцировать события, и все начнется сначала, и поэтому Бенни молчал и смотрел. Снаружи сидела птица, вцепившись в голую ветку дерева. Внизу на улице такси подъехало к автобусной остановке и остановилось там на холостом ходу. Грузовик доставки давал задний ход, и Бенни слышал его слабое «бип-бип-бип» даже через стены и звукоизолирующее стекло. Птица была маленькой и невзрачной. Наверное, воробей. Он распушил перья, видимо, замерз. Окно было запачкано. Сидевший неподалеку ребенок начал есть цветные восковые мелки. Няня Эндрю бросился к нему.

Алеф внимательно смотрела на все это. Отопление уже работало, и в общей комнате было душно. Она сняла толстовку, и Бенни увидел отметины у нее на руке. Няня Эндрю стоял к ним спиной, занимаясь мелками, и Бенни, протянув руку, коснулся ее предплечья. Там появились новые звезды. Он закатал рукав своей толстовки и приложил к ее руке свою: созвездия почти совпадали. Тогда он закатал другой рукав и показал ей метеоритный дождь, а над ним созвездие Персея. Он хотел сказать ей, что Персей был мужем Андромеды, он убил морское чудовище своим алмазным мечом и спас ее. Он надеялся, что она и так это знает. Потом он задрал рубашку и показал Алеф звездную спираль на животе в виде воронки – слив, чтобы выпустить голоса. Он хотел, чтобы она поняла: он изо всех сил старается выздороветь.

Подняв глаза, он увидел, что ее лицо печальнее, чем когда бы то ни было.

– Ох, Бенни… – произнесла она грустно и, помолчав: – Я тебе кое-что принесла.

Алеф оглянулась: медбрат, засунув малышу пальцы в рот, выуживал цветные мелки. Она сунула руку в карман толстовки и вытащила что-то, завернутое в газету и перевязанное бечевкой. Она протянула это Бенни, и он развернул сверток: там был снежный шар. Внутри него маленький мальчик сидел в маленькой библиотеке за крохотным письменным столиком. На столе перед ним лежала стопка крошечных книг.

– Встряхни его, – шепнула Алеф. Бенни встряхнул шарик, и в его густом воздухе всплыло облако книг. Еще там были какие-то слова, несколько разрозненных букв и даже кое-какие знаки препинания. Они закружились и медленно осели вокруг мальчика. Бенни еще раз встряхнул шар и поднес его к лицу. Точка с запятой приземлились на стол перед мальчиком. Точка упала к его ногам.

– Спрячь пока, – сказала Алеф. – Потом посмотришь подробнее, когда никого рядом не будет.

Малыш плевал в лицо няне Эндрю синим, красным и желтым воском. Няня вызвал подкрепление. Бенни положил сверток рядом с собой в инвалидное кресло и прикрыл толстовкой.

– Ну люди и тупые, – пробормотала Алеф, наблюдая за ребенком.

Бенни кивнул. Она поднялась на ноги.

– Пойду, наверное, – решила она. – Я уезжаю. Мы, видимо, какое-то время не увидимся.

Он посмотрел на нее и протестующе открыл рот. Почему? Слово доползло до горла и застряло там комком. Глаза его наполнились слезами.

– У меня своя история, Бенни. Мне нужно выздороветь. И тебе тоже.

Она уже уплывала, все дальше и дальше, парила на высоте многих и многих миль, глядя, как по его щеке медленно катится слеза. Она протянула свой тонкий, испачканный краской палец и постучала ему по гладкому широкому промежутку между бровями.