По-видимому, чувствуя что-то неладное во всей этой истории, оба экскурсовода тут же, даже не дождавшись наших недоуменных вопросов, стали поспешно разъяснять нам, зачем так сделали. Историки XIX–XX веков уверяют (а ведь именно их слова заученно повторяют экскурсоводы), будто бы САМИ МОНАХИ XV–XVI веков «смиренно и убедительно просили» захоронить их на людной дороге, по которой проходят богомольцы. Дабы ноги людские попирали бренные останки монахов, подчеркивая мимолетность бытия и тщету земных надежд. Таков, мол, старый русский обычай…
Мы сокращаем здесь длинное, вдохновенное и даже поэтическое рассуждение экскурсоводов на эту тему. В принципе можно было бы, хотя и с натяжкой, согласиться с предлагаемым «объяснением» и даже вспомнить некоторые западно-европейские соборы, где иногда действительно ВНУТРИ СОБОРА, в полу, (но вовсе не на пыльной дороге) устроены захоронения, и мимо надгробных плит с надписями проходят посетители. Однако стоит хотя бы слегка задуматься, как сразу становится ясно, что в случае с Кирилло-Белозерским монастырем мы столкнулись с чем-то совсем другим. Если бы монахи действительно просили захоронить их на дороге, под ногами проходящих людей, это и сделали бы сразу после их смерти. То есть гроб или саркофаг уложили бы в яму, выкопанную на дороге, и накрыли бы плитой. Однако ничего этого сделано не было! Ведь старинное кладбище Кирилло-Белозерского монастыря было устроено (как, кстати, и положено) вовсе не на дороге, а в тихом месте, недалеко от собора. Получается, если верить историкам, что предсмертную волю монахов грубо нарушили их собратья-современники. Первоначально монахов захоронили вовсе не на дороге, — о чем они якобы смиренно умоляли, — а на обычном кладбище. Как и делалось всегда на Руси. Что-то мы не слышали о «древней русской традиции» хоронить своих близких на дороге, под ногами прохожих. Кроме романовских историков и их сегодняшних последователей, никто об этом ничего не знает.
Если последовать версии историков дальше, то получается еще нелепее. Якобы лишь потом, через сто или даже через двести-триста лет, монахи монастыря неожиданно «наконец-то вспомнили» о нижайшей просьбе давно умерших людей XV–XVI веков «захоронить их на дороге». Пусть так. Но тогда, надо полагать, повинившись в столь долгой отсрочке, пришли бы на кладбище, аккуратно выкопали гробы и саркофаги, перенесли их на дорогу и там вновь захоронили бы, заново накрыв плитами. Исполнив, тем самым, «волю усопших». Пусть с запозданием на сто-триста лет, но все-таки исполнили бы. Но ведь сделали совсем другое! Старое кладбище ГРУБО РАЗГРОМИЛИ, останки небрежно выбросили (неужели кто-то осмелится сказать, что монахи, дескать, «сами об этом просили»). Этот погром экскурсоводы не скрывают, сообщают прямым текстом и абсолютно недвусмысленно. Так что старых захоронений — гробов с останками монахов XV–XVI веков — сегодня НЕ ОСТАЛОСЬ НИ ОДНОГО. А вот плиты с них сняли, вымостили ими дорогу и затем СБИЛИ МНОГИЕ НАДПИСИ. Причем, вперемешку с плитами уложили мельничные жернова! См. рис. 4.17, рис. 4.18. Кстати, а чью «волю» исполняли в данном случае? Какое отношение имеют мельничные жернова к гипотетическому желанию монахов лежать после смерти под ногами прохожих? И уж, повторим, совсем странным (в предлагаемой нам романовской версии) представляется явно намеренное сбивание надписей с плит. Несколько типичных примеров показано на рис. 4.19-4.22.