Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу

Верный Марио покинул ради нее дорогую его сердцу Италию, и Августа была ему очень благодарна. Он остался ее единственным другом – тетушка Марья Дмитриевна умерла от жестокой простуды в первые годы по переезде в Вену. Перед смертью она просила отправить ее тело на Украину, желая покоиться в родной земле, что Августа и исполнила.

Жизнь в Австрии была скорее печальной. Тоска по России, по Украине обострялась с каждым годом, превращаясь почти в пытку. Августа по-прежнему живо интересовалась всем, что делается в мире, а особенно – в Отечестве. Потемкин стал ее кумиром. А читая в европейских газетах изливаемую на русских брань как на оккупантов Крыма, княжна Тараканова бледнела от злости.

– Им очень нравилось, когда дикие хищники разоряли Россию! Это приводило их в восторг! – кипя негодованием, делилась она своими чувствами с Марио. – А теперь, когда князь Потемкин вознамерился очеловечить этот край на благо самих же крымцев и ради безопасности своей земли, они все исходят яростью, через которую явно проглядывает самая черная зависть. Ужасно, что пишут про князя в этих газетках! Когда же, Марио, когда Европа перестанет завидовать нам, когда она престанет нас травить?!

– Великому всегда завидуют, мадонна, – отвечал с невозмутимым спокойствием Марио.

…Однажды княжна Тараканова возвращалась из оперы, как всегда под сладким обаянием только что отзвучавшей музыки.

– Приехали, принцесса! – услышала вдруг незнакомый резкий голос. Августа в испуге перекрестилась. Кто-то распахнул дверь снаружи, чья-то рука уже вежливо тянулась к ней, предлагая поддержку… а она не могла шевельнуться. Впрочем, довольно быстро преодолев страх, Августа решила, что видимая опасность всегда лучше неизвестности и с отчаянной решимостью оперлась на предложенную руку. У дверцы кареты стоял закутанный в плащ мужчина. Он поклонился и указал Августе на двери незнакомого особняка, возле которого так неожиданно остановилась ее карета.

– Прошу вас, принцесса.

– Что это значит? – Августа не двинулась с места.

– Ничего страшного. Мелочь, сменили кучера по дороге. Иначе, боюсь, Ваше Высочество, вы могли бы и отказаться возобновить со мною знакомство.

– Я вас не знаю! – отрывисто бросила княжна.

Незнакомец вновь учтиво склонился передней.

– Прошу вас, принцесса, оказать мне честь вашим посещением.

Эта беглая французская речь, эта постоянная, вроде бы уже врожденная ленивая насмешка в голосе… Августе показалось, что она узнает этого человека.

Меж тем он продолжал:

– Вы не хотите отвечать, и боюсь, что мне придется настаивать на приглашении. Нам необходимо переговорить. Уверяю, принцесса, – вам не причинят никакого вреда. Но если вы сейчас откажетесь добровольно следовать за мной, опасаюсь, что придется прибегнуть к силе. После того, как мы дружески побеседуем, вас благополучно доставят домой.

Выбора не было.

В маленькой гостиной горели свечи. Человек снял плащ, шляпу, и принцесса поняла, что не ошиблась – это был ее старинный знакомец отец Бенедикт. Он похудел и полысел, высоко открылся большой лоб, жиденькие соломенного цвета пряди были стянуты в косицу на затылке. К изумлению Августы, иезуит был одет светским щеголем.

– Не удивляйтесь, – он перехватил ее взгляд. – Лучше, чтобы в Вене не знали, что я духовное лицо.

Я здесь под чужим именем. Не обижайтесь на столь необычное приглашение. На что не пойдешь, принцесса, ради удовольствия беседовать с вами!

– Я требую объяснений.

– Я представлю вам их и без требований. Правда, не ранее, чем вы согласитесь отужинать со мной. Или, по-вашему, уже время завтрака?

– Нет, это уже слишком!.. – Августа поднялась. – Я ухожу.

– Зачем же так, – протянул отец Бенедикт. – Ваше Высочество! Успокойтесь. Это мой дом, и вы не покинете его, пока мы не придем к тому или иному соглашению. И вы понимаете это не хуже меня. Неужели все мои старанья окажутся напрасными? А вот и ужин. Прошу вас, принцесса.

Августа взяла себя в руки. «В конце концов, – решила она, – если он намеревается зачем-то меня отравить, то хуже от этого не будет никому. Даже мне».

Взяв предложенный бокал вина, она отпила глоток, выжидательно, с наигранным спокойствием глядя на иезуита.

– Я пью за ваше здоровье, принцесса, – сказал отец Бенедикт. – Сколько лет мы не виделись, страшно подумать. Вы ничуть не постарели, в отличие от меня, такая же восхитительная красавица. Столь прекрасны, что я искренне восхищаюсь вашей силой воли, позволяющей вам с такой чудесной внешностью жить затворницей так много лет. Из вас вышла бы добрая католичка. Ну, а сердцем вы изменились?

Итак, он вел за ней тайное наблюдение все эти годы. Значит, игра не шуточная, и сейчас он сделает новую ставку.

– Вы сделали все, чтобы не уронить высоты вашего происхождения, – продолжал отец Бенедикт. – Так почему же, достойнейшая из принцесс, вы отказались от короны, принадлежащей вам по праву, когда доблестный пан Доманский предлагал вам помощь от имени князя Радзивилла? Ведь он за этим приезжал к вам в Милан, не так ли?

Августа вспыхнула.

– Вы… снова за свое? Я дала Даманскому тот же ответ, что, помнится, некогда и вам!