Князь моих запретных снов

А может быть, такое случается, когда человек, которого хорошо знаешь, поворачивается к тебе совершенно новой и неприглядной стороной, и ты не знаешь, что теперь с этим делать. Принять его – или забыть навсегда, вычеркнуть из своей жизни, раздавить сами воспоминания? Так, как он раздавил то, что позволило нам встретиться.

Я не понимала, что со всем этим делать, и оттого было очень больно, я часами таращилась на трещины в потолке. Невозможно принять то, что Винсент вот так, запросто, убил мастера Шезми. Невозможно… верить в то, что он может получать удовольствие, причиняя боль другим. И тем не менее это было так.

…Ко мне приходили постоянно, я очень редко была одна. Первым пришел мастер Брист, подвинул себе стул и приказал:

– Рассказывай.

Он сидел и кивал, пока я размеренно излагала все, произошедшее со мной… с нами в Долине Сна, начиная от этой злополучной парной практики. Потом погладил меня по голове большой и теплой рукой и ушел. Через полчаса пришел Кодеус Клайс и потребовал то же. Пришлось рассказывать и ему. Мастер Клайс сидел еще долго и молчал, задумавшись. А мне было все равно, что он решит. Куда больше, чем ар Мориш, меня волновало то, что я, похоже, потеряла то светлое, что грело меня все эти дни в замке Бреннен.

– Мы его недооценили, – наконец подытожил Клайс. Он сидел в косых лучах солнца, и оттого глаза казались совершенно красными. – Мы считали его просто слизняком. Ни у кого не возникало даже предположения, что он зайдет так далеко.

– Кто – он? – слабо прошептала я.

– Ну кто, кто, герцог несостоявшийся, – сквозь зубы процедил Клайс. А потом взорвался: – Идиот! Я теряю уже второго сноходца!

«Почему – второго?» – сонно думала я.

– Мастер Брист придет ко мне еще раз? – тихонько спросила я, чтобы разбавить повисшую тишину.

Клайс окинул меня хмурым взглядом.

– Брист уехал из замка, ему нужно кое-что выяснить. Но, думаю, когда он вернется, многое станет ясным. Заодно и то, почему у тебя такая совместимость дара с этим недоумком. Всему должно быть здравое объяснение.

Он помолчал еще и поднялся со стула.

– Выздоравливай. И знаешь что? Пожалуй, я распоряжусь, чтобы кто-то дежурил рядом с тобой по ночам…

– Это связано с князем Долины? – вяло удивилась я.

– Нет, – Клайс сжал губы, – это связано с тем, Ильсара, что убийца все еще не найден, и он все еще в замке. А ты совершенно одна в лекарской. А такой дар, как у тебя…

Умолк и, кивнув на прощание, быстро вышел.

Потом… приходили многие. Габриэль, которая сидела рядышком, держала меня за руку и тихо плакала вместе со мной. Аделаида, которая пыталась меня расшевелить большой сдобной булкой с маком. Альберт, который очень деликатно пытался расспросить, что же произошло, но ничего не добился – мне не хотелось больше говорить о случившемся. Приходили и другие ученики, приносили что-то вкусненькое – кто печенье, кто зефир. Но все эти прекрасные вещи на языке неизменно обретали вкус пепла, смешанного с землей, а я все пыталась понять, отчего так болит душа и должна ли я принять Винсента таким, каков он на самом деле: чудовищем, качающим силу из страданий других.

Я пыталась – и не могла. В сердце кто-то выкромсал дыру, истекающую кровью. Я бы все отдала, лишь бы увидеть его снова. И все бы отдала, чтобы больше не видеть никогда.

Дни катились чередой. Наверное, мне становилось чуть лучше, но как-то медленно и неохотно. Фелиция недовольно хмыкала, заставляя меня принимать на ночь снадобье, чтоб ничего не снилось. И мне не снилось – ни разу, за исключением одной ночи.

Как это случилось, сама не знаю.

Я снова провалилась в привычное для меня место. Там были розовые кусты, но дома за ними не оказалось: обугленные развалины. Я ходила и трогала обгорелые бревна в надежде услышать хоть что-нибудь. А потом меня словно швырнуло совсем в другой сон, и я… увидела…

Совершенно обнаженное тело, подвешенное к потолку. Струйки крови, стекающие по светлой коже, они частыми каплями падали на пол, собираясь в лужицу. А перед телом стояла девушка в нарядном платье.

– Дай мне сдохнуть, – сказал Винсент.

– Э нет, – Флавия хихикнула и потерла руки, – ты об этом просишь, но еще никогда не хотел жить так сильно. За все надо платить, Винс. И за то, что ослушался, – тоже.

– Если ты не остановишься, я умру. И ты останешься совсем одна, – его едва различимый шепот заставлял меня корчиться от боли в том странном сне.

– Не оставляй меня! – крикнула Флавия и всхлипнула, совсем как девочка. – Не оставляй! Прости, прости меня!

Картинка сменилась другой. Теперь Винсент лежал на кушетке, укрытый теплым одеялом, а она стояла на коленях в изголовье и вливала ему в рот вино из серебряного кубка.

– Пей. Пей же! Иначе действительно умрешь, а я боюсь быть одна, ты же знаешь.

Я не понимала, что значили эти кошмары.

Дух Сонной немочи мстит Винсенту за то, что он меня вытолкнул в мир живых?

Но если Урм-аш имеет такую власть над Винсентом, он уже никогда не выберется из Долины…

Я проснулась в слезах и с чувством, что видела то, что не предназначалось для моих глаз и ушей.

Ох, Винсент. Зачем, почему мы встретились?