Клык и коготь

– Они в безопасности, – сказала Себет, и глаза ее загорелись, как пара голубых звезд. – Департамент же занимается не только планированием, но и благоустройством, поэтому Эйван собирается использовать часть денег, вырученных от устройства складов, для благоустройства того, что остается. Снесут только самые ветхие дома, а на их месте построят новые, получше, и разобьют небольшие садики у реки. Он надеется оживить весь район. Будут выделены гранты для тех, кто готов работать над улучшением своих жилищ.

– А здание церкви?

– Эта улица останется нетронутой, – гордо сказала Себет. – Я убедила его проложить границу складов немного севернее.

– Отличная работа, – сказал священник. – Это должно быть чудо святого Камрана, что он так внезапно передумал, когда я уже оставил все надежды хотя бы на то, что тьма не опустится нам на голову. Благословляю тебя, сестричка, ты славно потрудилась. – Тут он нахмурился, и Себет не понимала – почему.

– Благодарение Камрану, – сказала она, склоняя голову.

– Ты уверена, что Эйван имеет право принимать решения? Что план Департамента Планирования не будет пересмотрен другими департаментами? – тревожно спросил Калиен.

– Я переписывала документы, которые это регулируют, снова и снова. Некоторые из них датируются временами до Нашествия и первого основания Ириета. Он уверен, и я тоже.

– Ты узнала что-нибудь об основании Ириета? – спросил он.

– Только то, что мы уже знаем. Что он был основан после Нашествия, когда мы потерпели самое крупное поражение от Яргов и они хотели согнать нас всех вместе и отгородиться от нас, как фермеры отгораживают свиней от баранов. – В голосе Себет звучала легкая горечь.

– Некоторые говорят, что Ириет был городом еще до этого, – сказал Калиен с легким, но очевидным укором.

– В старом уставе упоминается Великий Томалин, – согласилась Себет.

– Кто может знать наверняка о такой старине? – сказал священник. – Это милость Джурале, что Ярги уже тогда познали богов и принесли их нам, вместо того чтобы перебить нас всех, как могли бы.

– Да, Преподобный, – сказала Себет.

Они посидели минуту в молчании, раздумывая об обращении драконства Яргами, что для них самих было истиной, но большинством правильно мыслящих драконов рассматривалось как худшая ересь. Затем Калиен снова озаботился.

– Может ли Департамент Планирования отменить решение Эйвана? – спросил он.

– Ну, вообще-то может, но думаю, что не в этом случае, – ответила Себет.

– Почему нет?

– Лирален поручил этот проект ему одному, и его успешное выполнение будет засчитано как достижение Лиралена. Это он представит план Правлению, а Правление всегда принимает предложения Лиралена. Обычно внутри Департамента есть конкуренция, но теперь, когда Эйван совсем недавно одержал победу над Кестом, он стоит выше них всех.

– Хорошо… – Калиен поколебался и спросил с тревогой в глазах: – Кест больше не доставляет неприятностей?

– Кест доставляет неприятности так же легко и естественно, как другие драконы летают, но сейчас это все инсинуации, Преподобный, – Себет продолжила плачущим тоном, имитируя Кеста: «Хотя Эйван напал на меня сзади и без предупреждения, я поклялся поддерживать его и не позволю словам о растратах и симонии слететь с моих губ из уважения к нему».

Жрец рассмеялся.

– Верно, немного друзей он завел таким способом.

– Именно, – подтвердила Себет.

– Тогда сообщи мне, когда вопрос будет передан Правлению, и мы все соберемся, чтобы вознести хвалу богам за наше избавление, – сказал он.

– Благодарю вас, Преподобный, обязательно, – сказала Себет, вставая и собираясь уходить.

– Погоди, – сказал Калиен. – У меня есть еще новость для тебя.

Себет покорно ждала, склонив голову.

– Твой отец очень болен, – сказал он.

Себет вскинула голову, и в глазах ее вспыхнул голубой огонь.

– У меня нет отца, вы знаете это, – сказала она. – Вы знаете, как он отверг меня, когда больше всего был мне нужен, вы знаете, что случилось со мной и какую жизнь я прожила. Вы и другие преподобные помогли мне тогда. Нет у меня иного отца, кроме Вельда, нашего общего отца. Вы знаете это.

– У тебя есть и земной отец, признаёшь ты его или нет, и он очень болен, – сказал Калиен успокаивающе. – Церковь учит прощать все грехи.

– Прощать все грехи, которые грешники признали и в которых раскаялись, – сказала Себет. – Он никогда этого не сделает. Мне не нужно его прощать.

– Ты разве Вельд, чтобы знать, что он таит в своем сердце?

– Нет, Преподобный, – сказала Себет, но не склонила голову в знак подчинения. – Он, может, и раскаялся, но он причинил мне огромное зло, и я не могу его простить.

– Это грех, в котором тебе следовало признаться на исповеди, – сказал священник строго.

– Да, Преподобный, но, когда я была в беде, он сказал, что у него достаточно драгонетов, и бросил меня, – продолжала Себет без признаков раскаяния. – Камран, может, и простит его, и Джурале, по мудрости своей, но, если бы он поступил так с ними, даже у них были бы сомнения.

– Как бы то ни было, он болен, и говорят, что он ищет тебя.

– Меня? – сморгнула Себет. – Он сказал…