Клык и коготь

– Даверак очень зол, – сказала Беренда. – Ты же видела. Обычно я могу добиться, чтобы он делал, что я хочу, но сейчас будет очень трудно смягчить его. Вот что я имела в виду, когда назвала Эйвана идиотом. Если бы он только оставил эту идею, я бы через какое-то время уговорила Даверака пригласить его сюда после того, как закончится эта кладка, как раз ко времени отбраковки, и он мог бы наверстать упущенное. Я уже наполовину уговорила Даверака добавить золота к твоей доле приданого. Ты ему нравишься.

– Довольно странно, что он кричит на меня, чтобы показать свое расположение, – сказала Эйнар.

– Если бы не нравилась, криком дело бы не ограничилось, – заметила Беренда благодушно.

Эйнар уставилась на нее, но та только слегка потрясла головой.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Эйнар.

– Я имею в виду, что ты ему нравишься, и ты должна быть этому рада. А сейчас Эйван изрядно насолил ему, поэтому Даверак будет его преследовать. Он и правда его уничтожит, если сможет, и я не думаю, что мы с тобой можем ему помешать. И я тебя предупреждаю, чтобы ты и не пыталась.

– Эйван был вполне уверен, что может выиграть, – сказала Эйнар.

– Эйван с поверенным его отца против всех, кого может нанять Даверак? Ты сама сказала, что есть продажные судьи, и, если понадобится, будь уверена, Даверак не будет колебаться. Считай, что Эйван уже проиграл, потому что из-за своей глупости не оставил этого. Мне очень жаль, в этом месяце я потеряла отца и сына, а теперь мне предстоит потерять еще и брата.

В первый раз за все время Беренда упомянула Ламерака, и Эйнар, распустив крыло, уютно накрыла им плечи сестры.

– А что будет с Селендрой? – спросила она.

– Я надеюсь, что смогу убедить Даверака, что Эйван просто запугал ее и заставил присоединиться к иску. Если мне дадут поработать с ним по-моему и в подходящий момент. Я могу с ним справляться, но не когда он постоянно на взводе. Он очень доволен тем, что я уже начала эту кладку. И это, между прочим, не случайно, а вполне обдуманно и мною спланировано.

– Но не опасно ли это для твоего здоровья? – отважилась спросить Эйнар.

– Не опасно, если я буду нормально питаться, – сказала Беренда. – И, конечно, драконьей плотью тоже, для физического и духовного подкрепления.

– Даверак убивает не только слабачков, – сказала Эйнар, понизив голос.

– Мне достаточно своих проблем и надо заботиться о моей семье, я не могу одна думать обо всех фермерах и слугах, Эйнар, право, не стоит просить меня об этом. Это его дело, и не следует в него вмешиваться.

Беренда стряхнула крыло Эйнар и сердито повернулась к сестре.

– Не вмешивайся. Оставь Даверака в покое и позволь мне в меру моих сил попытаться обезопасить тебя, Селендру и драгонетов.

– Я постараюсь, – сказала Эйнар.

32. Письма

Оставшись одна в своей комнате, укрывшись за закрытыми дверями и отослав Ламит спать, Эйнар открыла письмо, полученное ранее. Многое порадовало ее в послании Селендры. Хотя ясно чувствовалось, что сестра сильно по ней скучает, она все же неплохо устроилась в Бенанди.

«Все здесь очень добры, – писала она, – особенно Фелин, она по-настоящему хороша со мной. Не думаю, что Пенн мог бы найти лучшую жену, если бы даже сотню лет искал. Она очень красивая, сейчас гораздо красивее, чем была на свадьбе. Ее чешуя приобрела оттенок красных облаков на закате, очень необычно и очень эффектно. Можно подумать, что она часами полирует ее, но я знаю, что у нее почти никогда нет времени на большее, чем просто обтереть себя после обеда. Она проводит много времени с драгонетами и еще часто ходит с Пенном повидаться с прихожанами, помогая им едой и лекарствами. Я тоже хожу иногда, обвыкаюсь на новом месте».

Селендра продолжила письмо рассказом о полете в горах с Шером: «…если угодно, с Благородным Шером Бенанди, но он нисколько не выставляет себя таким и не красуется своим положением, а вот его мать, старая Благородна, так и делает. Я знаю, что сейчас ты будешь дразнить меня, потому что я упомянула имя благороднорожденного самца, но можешь не беспокоиться, он уже помолвлен, ну или почти помолвлен, с очень элегантной драконицей, Почтенной Геленер Телсти, которая сейчас тоже здесь. (Она, по-видимому, внучка старых хозяев отца, но Благородна Бенанди думает, что мне не следует упоминать о таких вещах.) Так что, как видишь, у нас тут большая компания».

Селендра изо всех сил старалась сделать письмо насколько возможно веселым, и Эйнар почти поддалась его тону. Она утешилась мыслью, что по крайней мере сестре повезло. Письмо заканчивалось обильными излияниями сестринской любви, а ниже подписи сестра приписала: «Эймер очень хочет, чтобы ты вспоминала ее». Дорогая Эймер. Как же хорошо теперь Эйнар понимала ее желание не ехать в Даверак! Но сказать этого она не могла без того, чтобы не огорчить Селендру. Расстраивать сестру она не хотела, поэтому и не писала ей еще. Что толку рассказывать о том, как она несчастлива, а писать, что счастлива, было бы неправдой.