Клювы

В Летнянах они сделали пересадку. Корней даже расстроился, что пришлось покинуть грузовик, но зеленая махина была слишком приметна – дважды ее рев будил одеревеневших на обочине жаворонков. Скопление людей-манекенов оживало и шаркало за шлейфом выхлопов.

Выбор пал на потрепанный «Ленд Крузер». Камила молотком выбила стекло, деловито забралась в салон. Стиснув зубами нож, повозилась с проводами. Внедорожник завелся через три минуты.

– Браво! – Команда одарила Камилу овациями.

Заправились здесь же – используя молоток и долото, Камила продырявила бензобак соседнего «рено» и слила в канистру топливо. Приладила лейку к «Ленд Крузеру». Солярка булькала, насыщая внедорожник.

Мужчины вытаскивали из кузова медикаменты, когда Корней услышал щелчки. Замер, прижал палец к губам.

– Это же…

– Рация! – воскликнул Филип, роняя ящик.

Они обежали грузовик. Портативная радиостанция призывно сигналила. Филип запрыгнул в кабину первым.

– Алло!

– Слава Богу! – затрещало из динамиков. – Вы живы!

– Живы… – выдохнул Филип. Альберт, Оксана, Корней смотрели во все глаза. Изумленная Камила прислонилась к автомобилю.

– Вы были в Вышеграде, да?

– В самом пекле. Вы тоже оттуда?

– Так точно, шеф.

– Как вам удалось спастись?

– Прятались в базилике. Ублюдки перебили солдат и покинули крепость. Мы вывели женщин из катакомб.

Филип с облегчением улыбнулся.

– Я боялся, вас больше нет. – Он вытер вспотевший лоб. – А с кем я говорю? Ваш голос мне знаком.

– Сержант Зоунар, пан.

– Я был у Таборских ворот. Вы храбро сражались, сержант.

Рация зашипела. Сквозь помехи Зоунар спросил:

– Вас там много?

– Пятеро.

– Присоединяйтесь к нам. Мы в безопасности. У нас есть врач и препараты, чтобы не спать.

– Где вы находитесь, сержант?

– Прямо на Влтаве. Знаете железнодорожный мост возле Вышеграда? Мы на пароме под мостом.

Альберт поднял кулак с оттопыренным большим пальцем. Корней обнял Оксану – она плакала от счастья.

– Будем там через полчаса, – сказал Филип.

– Мы встретим вас на причале. – Щелчки, хруст. – …жаворонков. Берегите себя.

Рация отключилась.

5.2

Сидя позади нахохлившегося за рулем Корнея, Филип размышлял о проклятии.

О женщинах, которые целовали его на прощание и резали бритвами вены.

Яна, нагая и рыжеволосая, встала в дверях – точно так же стояла на пороге ванной его мимолетная подруга Вилма.

Яне оставалось жить три часа. Вилме и того меньше.

Обе лежали в розовой воде, женщины, недавно занимавшиеся сексом, мертвые женщины с его семенем внутри.

Секс и смерть. Последний стон, жидкость, текущая из организма.

Немудрено, что он принял Вилму за свою жену: они не были похожи, но в смерти стали подругами-сестрами.

Мысль вспарывала кишки затупившимся кинжалом: «Мой член пахнет соками Вилмы».

Я – Мидас, превращающий любовниц в опустошенные сосуды.

Внедорожник повело влево, грубо возвращая Филипа в реальность.

Попутчики приникли к стеклу.

На Бенатской будто пролился кровавый ливень. Багровые лужи, багровые озера. И тела, тела, тела. Неспящих вырывали из автомобилей. Забивали у ограды Ботанического сада. Филипу вспомнилась кинохроника: освобожденные концлагеря или Камбоджа времен Пол Пота. Штабеля трупов в ямах и оврагах, только архивная пленка не передавала запахов и не сводила с ума апогеем красного цвета.

Филип с ужасом подумал, что стремился к такой интенсивной палитре.

Оксана зарылась лицом в плечо Альберта, он положил ладонь на ее затылок.

– Зажмурься, милая.

Вышеградская кишела ракшасами. Патруль из багровых сомнамбул: липкие морды, остекленевшие глаза. Как зомби в фильмах, унюхавшие добычу, они потянулись за внедорожником. Некоторые ковыляли, иные бежали, низко пригнувшись к брусчатке. Несли ножи, топоры, мотыги.

Корней вдавил педаль газа. Влетел на Троицку.

Их приветствовал звон стекла, трое ракшасов выпали из окон шестиэтажного здания. Двое грохнулись на крыши припаркованных машин, третий – под колеса «Ленд Крузера». Автомобиль подпрыгнул.

Добрая полусотня лунатиков перли с Вышеградской. Приметная дама тащила по камням секиру, явно заимствованную из музея. Лезвие высекало искры. На даме была полосатая пижама, капюшон с ушками изображал голову зебры. Рядом шагал верзила в футболке с бело-красной эмблемой клуба «Славия». Его боксерские трусы топорщились от эрекции, в руке он, подобно мечу, держал хоккейную клюшку. К крюку клюшки прилипли волосы.

– Ах ты черт! – закричал Корней.

Выезд на Рашина блокировал туристический автобус. Такой вывозил беженцев с Вацлавака.

Корней крутнул руль, нашел прореху в очереди припаркованных машин, понесся по тротуару. Ракшас упал с верхотуры прямо на капот и заворочался под истошный визг Оксаны. От удара его нос сровнялся с лицом, кровь хлестала из ушей. Заскрежетало. Ремни безопасности впивались в животы пассажиров. Крыша «Ленд Крузера» прогнулась внутрь. Ногти лунатика зацарапали по лобовому стеклу. Хоккеист и дама с секирой ринулись за автомобилем.

– Отвалите! – вопил Корней.