Ключи судьбы

– Голоден, – тот кивнул. – Но то после… если пожелаешь со мной хлеб делить. Мы ведь родичи, в былое время друг другу обет давали: где нам хлеб, там и вам хлеб.

– Родичи? – Олег Предславич едва не встал.

Вот уж чего он не ожидал, так это найти родню в искалеченном бродяге.

– Не признаешь меня?

Олег молчал, вглядываясь в изуродованное шрамом лицо.

– Трудно меня признать, что ж поделать. Даже Свенельдич… – гость бросил беглый взгляд на Люта в отдалении, – и тот меня не вдруг признал. А потом вспомнил. Не этот – старший. Тот, что стрыя моего и лучших мужей деревских в одну ночь сорок человек погубил. Он признал меня и таким. Видно, кровь-то на руках горит по се поры, забыть не дает. А ты, тесть мой любезный, не признаешь?

Олег Предславич судорожно вздохнул. Он был очень храбрым человеком, несмотря на свою мягкость, и от пролития крови его удерживал лишь страх божий – ведомый ему намного раньше, чем он принял крещение в Царьграде два года назад. Но сейчас у него шевелились волосы на голове, пробирал озноб от потрясения. В глубине разума он уже знал ответ – кто этот человек, назвавший его тестем… знакомый с Мистиной Свенельдичем… помнящий избиение деревских старейшин на страве по Ингвару…

У Олега было две дочери и три зятя. Двое живых – Святослав и Алдан, хотя ни в чем другом те двое не были ровней друг другу. И третий – первый муж Предславы. Тот, что уже девять лет считался мертвым.

Олег вглядывался, сравнивая свои воспоминания с тем, что видел перед собой сейчас. Невысокий рост, щуплое сложение, светлые волосы, голос… В юности у Володислава деревского был высокий лоб, но сейчас его поглотила лысина. Шрам мешал соединить в памяти то лицо и это.

– Давненько не видались мы, – продолжал гость, не спеша и давая ему время вспомнить. – Уехал ты, помнится, в Киев, сватать за стрыя моего Маломира Ингореву вдову. Да не дождались мы тебя назад. Думали, в живых уж нет. Приехала Ольга с малой дружиной, сказала, ты после будешь, к свадьбе, а страву по мужу она одна справит… Кровавая вышла страва, и постель брачную Марена своим женихам после нее стелила…

– Я не причастен к этому, – глухо выдохнул Олег, с таким чувством, будто обращает речь в далекое прошлое. – Я не знал, что они задумали. Знала только Ольга, Свенельдич и их ближние отроки.

– Может, вины за ту страву нет на тебе, а наследство мое тебе досталось. Только землю внуков твоих не уберег ты от разорения… Вон сколько городцов и весей пустыми лежат, бурьяном и бузиной зарастают.

– Они отдали мне Деревскую землю уже после войны. – Олег не мог отделаться от чувства, что говорит с мертвецом и дает отчет не человеку, а всей неумолимой Нави. – Но я не водил полки на древлян.

– И это знаю. Потому и пришел к тебе.

– Сядь. – Олег кивнул на землю перед собой, и гость сел. – Где ты был все эти годы?

– На том свете, – усмехнулся гость, и стало видно, что со стороны шрама у него нет зубов. Пришепетывание изменило его речь, из-за чего Олег и не смог распознать голос.

– Но ты же… тебя в мертвых числили…

– Я того и хотел. Меня верные люди вынесли, выходили, от киевских укрывали. Теперь срок пришел на свет выйти. Дети мои в холопстве подрастают. Внуки твои. Что же ты, дед, для них участи получше не добудешь? Добрыня и Малуша, дети мои, у Ольги на дворе живут, как челядь, прислуживают ей, а тебе и горя мало? Или они не твоей дочери чада? Не твоя в них кровь?

– Молчи! – Олег поднял руку, желая помешать ему продолжать. – Или ты не понимаешь? Они – заложники. Не останься они там, я землю Деревскую и во сне бы не увидал. А не отдай Ольга древлян мне, здесь князем кто бы сидел? Свенельдич? Или Турод из Хольмгарда? При них древлянам жилось бы слаще, вольнее?

– Наша воля нам дедами завещана, и пока живы, мы от нее не откажемся. Подумай о внуках твоих.

– Дня не проходит, чтобы я о них не думал, Бог видит! Не для того ли я у Святославова стремени хожу, чтобы внукам моим жилось хорошо? Они ведь в полной власти Ольги и сына ее.

– А не думал ты, чтобы их оттуда вызволить?

– Как не думать? Просил у Ольги отдать мне Добрыню, чтобы вырастить из внука наследника себе в Деревской земле.

– И что? – Гость в волнении подался к нему.

– Святослав сказал: и не думай. А Ольга сказала: род деревский больше в земле Деревской править не будет. Только русский. Только я, внук Вещего, но не мои внуки – Володиславовы дети…

Это имя Олег произнес совсем тихо, будто оно могло потревожить ту губительную вражду, что чуть не сожрала и малых детей. И даже сейчас еще не мог толком принять, что называет имя, глядя на его обладателя.

– А Малуша?

– Жаль деву, совсем молодой она без матери осталась. Ты знаешь, что Предславу… в Плесковскую землю по осени увезли?

Олег смутился: было неловко говорить с бывшим зятем о новой жизни и новом муже своей дочери.

– Знаю.

– Откуда?

– Да от Малуши.

– Ты ее видел? – Олег выпрямился.

– Вот недавно, по весне.

– Где?