Иногда Величана сама рассказывала о своей жизни, о родичах, о немногом пережитом ею до замужества. Лют слушал, не перебивая, и внимание в его ореховых глазах поощряло ее говорить дальше и дальше. Ни родной отец, ни Етон – ни один из двух – никогда не слушал ее так. И теперь Величана ощущала себя взрослой женщиной в заметно большей мере, чем когда была княгиней при князе, годившемся ей в прадеды. От Олега они в это время держались поодаль, чтобы тот ничего не слышал. Но Олег, казалось, и не обращал на них внимания, не беспокоился, к чему приведет дружба воеводского брата с плеснецкой полонянкой.
На реке Тетерев начинались места, связанные с преданиями о смерти Ингоря. Величане хотелось больше знать о Деревской войне: сейчас она куда лучше, чем в двенадцать лет, понимала, что война с киевской русью могла погубить и ее родное племя. Им, лучанам, повезло – не то что древлянам, у кого и князей-то своих не осталось. Об этом Лют мог рассказать немало: ему в ту зиму было семнадцать, и хотя самое начало событий он не застал, в походе Эльги и Святослава по Деревской земле успел поучаствовать.
С изумлением Величана слушала, что в том походе княгиню Эльгу сопровождала сводная сестра Люта – Соколина, дочь его отца от другой наложницы. В пору Деревской войны эта отважная дева вышла замуж за Хакона, иначе Пламень-Хакона, – родного Ингорева младшего брата. И это была уже вторая, после женитьбы Мистины Свенельдича на Уте, брачная связь между Свенельдовым родом и княжеским. Хакон умер несколько лет назад, а Соколина уже была замужем за другим воеводой – и тоже княжеских кровей. Но теперь она жила отсюда далеко – на другом краю белого света, в Хольмгарде на Волхове. Нечего было и думать когда-нибудь с ней повидаться, но Величане все равно было приятно о ней узнать. Каждая такая связь возвышала положение Люта и приближала его к ней.
Но, едва успев этому порадоваться, Величана внутренне сжималась. Будь она родом хоть Солнцевой Дочерью – сейчас она полонянка, раба, а Лют, пусть и родился от челядинки, в день смерти отца получил свободу. Теперь и не поймешь, кто из них другому неровня…
– Знать, добрая у нее судьба… И у тебя тоже, – добавила Величана, помня, что Лют начал жизнь в том же положении, что Соколина. – Иной в рабстве родится, а в лучшие люди выходит. А иной…
А иной – наоборот. Как она сама или Предслава, старшая Олегова дочь. Родилась та первенцем киевского князя, замуж первым браком вышла за князя, а второй раз выдавали ее как полонянку, и сама Эльга ради чести рода давала ей приданое. Но полученная Предславой свобода не распространилась на ее старших детей, и они до сих пор, как рассказывал Лют, жили среди Эльгиной челяди.
– Ты не печалься пока что. – Лют понимал, что ее тревожит. – Эльга – добрая женщина. И мой брат с ней… очень дружен, – сказал он так, что Величана мгновенно поняла, какова эта дружба. – Многие годы он честь и почет от нее имеет.
Величана, глубоко дыша от волнения, ничего не сказала, и разговор оборвался. Но Лют думал об этом куда больше, чем говорил. В детстве он жаждал иметь все «как у Мистиши», и даже его первый деревянный меч отцовский оружник Эллиди вырезал ему точно по образцу братова меча, настоящего. Детскую склонность к подражанию Лют давно пережил, научился принимать то, что во многом ему со старшим братом никогда не сравняться. Но нежданно-негаданно Доля поднесла ему подарок, о каком он и не мечтал. Свела с девой княжеского рода. Будто дразнила, вызывала: ну, по тебе ли деревце?
С той страшной для древлян зимы миновало всего девять лет. Раза три-четыре Лют по пути показывал Величане остатки сожженных городцов и весей. Во многие из них, как в Малин и в сам Искоростень, жители так и не вернулись после разорения, и теперь лишь обугленные бревна торчали из пышной розовой кипени цветущей ревелки – за склонность расти на пожарищах ее еще зовут «огненная трава». Другие насельники черной земли – березы – поднялись уже в человеческий рост. Показывал Лют и могильные насыпи. Путь от Киева на Мораву был важен для днепровской руси, и все сопротивление в этих местах подавлялось безжалостно. Уцелевшее от гибели и плена население ушло севернее, там же и Олег Предславич заложил для своего стола новый город под названием Вручий. Величана умоляла не становиться на ночь поблизости от разоренных мест – хоть и не срок мертвецам заглядывать к живым в гости, а все же боязно.
Но самый ужасающий осколок той войны подстерегал путников впереди…