Ключи и калитки

— Убит ножом, — констатировал десятник, рассмотрев длинную резаную рану на шее характерника. После чего глянул на замаранный кровью памятный камень и договорил: — Со спины. Убивец подобрался сзади и полоснул Мирослава коротким ножом, но по горлу. Не боевым. Рана не та.

— Что ещё скажешь? — глухо произнёс Стоян.

— Росту шпынь не меньшего, чем сам Мирослав был. Видишь, Стоян Смеянович, как рана легла? Был бы убивец ниже нашего характерника, полоснул бы горло хоть чуть да наискось. Выше, тако же, да наклон был бы в иную сторону.

— Это если он правша, — подал я голос. — А ежели орудовал левой рукой, так наоборот было бы, да и ежели убийца — умелец с поставленной рукой, так мог быть любого роста. Хоть меньшего, хоть большего.

— И то верно, — после недолгой паузы кивнул Любим и, окинув меня долгим изучающим взглядом, неожиданно повернулся к по-прежнему переминающимся с ноги на ногу стрельцам. — А ну-ка, вои, возьмите-ка нашего гостюшку под белы рученьки да волоките в поруб.

Я только крякнуть успел, как на мои предплечья легли тяжёлые ладони Буривоя. Вот же! Человек-кандалы! Чёрта с два вырвешься…

— Стоять, — полусотник Стоян набычился, опалив десятника злым взглядом, — Ты что задумал, Любим? И почто поперёд меня стрельцам чужого десятка приказы раздаёшь, а?

— Так посуди сам, Стоян Смеянович, — развёл руками тот, ничуть не смущённый гневом начальства. — Убит Мирослав не ведовством тёмным, как того от самов ожидать можно было бы, а обычным ножом. Свои на характерника руку поднять не посмели бы… Так? А чужих в остроге — раз, два да обчёлся. О почтенных Миряне Званиче и Поклесте Брановиче я речи не веду, разумеется. Ну и чья же тут может быть вина, как не гостя твоего торгового, а, Стоян Смеянович? Али у нас в остроге иные чужаки обретаются, а мы ни сном ни духом? Да и глянь на него внимательно. Поди, Мирославу-то Ерофей в росте почти и не уступит. Да и ножичек на его поясе ну никак не боевой. А ежели на нём ещё и кровушка неотмытая отыщется… Не обессудь, Стоян Смеянович, но поспрошать твоих гостей следует со всей пристрастностью.

— Они мне жизнь на Биянке спасли, — рявкнул полусотник, наливаясь дурной кровью.

— То так, — покивал Любим. — Спасли. Да только, кто ведает, была ли сама ваша встреча на той речке случаем? Али, может, она подстроена была, дабы без помех подсылов в острог провести?

— Ага, и расположение самских лагерей я указал, чтоб веры мне было больше, да? — фыркнул я в ответ, и тут же почувствовал, как Буривой крепче сжимает ладони на моих руках. Пока ещё не больно, но… уже неприятно. Очень. Силён десятник, ничего не скажешь. Ну, хоть рот не затыкает, и то хлеб.

— А ведь дело твоё десятник говорит, — неожиданно вклинился в разговор Мирян Серый под удивлённым взглядом Усатого, явно не ожидавшего такой поддержки со стороны хозяина Усольского острога. — Уж прости, Стоян Смеянович, что лезу, но… и меня кое-что в сём деле смущает. Ведь по всему выходит, что твой гость за одну ночь успел все три стоянки находников разведать. Сам ты говорил, что он здесь ранее не бывал, и значит, мест наших ведать не может. А вот подишь ты, смог он как-то, в темени да по незнаемым лесам бегая, выследить все три лагеря. Удивительно мне сие. А уж ежели вспомнить, как его заметки у нас с Поклестом очутились, так и вовсе…

Поймав взгляд Стояна, я понял, что тот решил отступиться. Ну, в принципе, чего-то такого и следовало ожидать, наверное. Но мне от этого не легче.

— В поруб его, — буркнул полусотник, отводя взгляд.

— И девку его туда же! — вклинился довольный Любим. — Глядишь, ежели обоих поспрашивать, так хоть один из них да разговорится, лишь бы другому легота вышла!

— И Светлану, — через силу подтвердил Стоян Хлябя. А до меня вдруг дошло, куда именно Усатый не далее как пять минут назад отослал одного из стрельцов Буривоева десятка. Тварь, он ведь сразу решил оказией воспользоваться! А вот шиш тебе!

Баюн откликнулся на зов моментально, ещё до того, как Рудый передал меня под надзор двух оставшихся стрельцов. Ну а пока они крутили мне руки да снимали пояс с ножом, двухвостый переместил Свету к выгоревшему дотла Ладову селищу и… ну, пусть бегают да ищут её теперь хоть по всему острогу. А тем временем Баюн и нашу собственность подальше от Усть-Бийской крепости утащит. Всю, до последнего болта к арбалетам.

Скрутив меня буквой «зю», стрельцы потащили прочь от компании полусотников и десятников.

— Говорил мне батюшка, не делай добра, не получишь зла. Прав он был, выходит, — прохрипел я, когда подчинённые Буривоя тащили меня мимо угрюмого Стояна. — Прощай, полусотник.

— Свидимся ещё, — буркнул тот, воротя морду. Ну-ну, блажен кто верует… хотя, может и свидимся когда, не буду зарекаться. Не хочется, честно говоря, но… глядя на довольную физиономию Любима и странно удовлетворённого Рудого… Посмотрим, в общем.