Ключи и калитки

— Ла-адно, — протянул он, с усмешкой глядя на меня и, выудив из-за отворота полурасстёгнутого кафтана ещё один лист, с громким хлопком впечатал его в столешницу рядом с первыми. — А так?

Ещё один набросок. Тот самый, пользуясь которым стрельцы Хляби прошлой ночью разнесли стоянку самов и кайсаков. Ну да, идиотом надо быть, чтобы не понять, что все три рисунка сделаны одной и той же рукой и… одним и тем же напрочь неизвестным здесь способом! Карандаш же! Вот я дурак… Чёрт! Хоть прямо сейчас услугами «Баюн-экспресс» пользуйся. Во всём его обновлённом великолепии. А мы ведь со Светой, кстати, вчера на это так и не решились. М-да. Ну, кто ж знал-то⁈

Я почесал затылок, ещё раз окинул взглядом представленные полусотником бумаги и молча пожал плечами. А что здесь скажешь-то?

— Спрашивать, как ты успел разведать все три лагеря, я не стану, — вздохнул Стоян. — Не уважая чужие тайны, своих не сохранить. Но вот мои гости хотят знать, уверен ли ты в своих указаниях.

— Уверен, Стоян Смеянович, — вздохнул я. — Своими глазами стоянки находников видел. Но людей в тех двух, что ближе к Усольскому и Верть-Бийскому острогам, было мало.

— То нам известно, — прервал меня Поклест Чёрный. — Едва гонцы сообщили, что полусотник Усть-Бийского острога побил самских находников с заловгайскими кайсаками, ставшими лагерем на его земле, мы отправили своих следопытов в те места, что указаны в сих бумагах, хоть, признаться, поначалу доверия к ним не было ни у меня, ни у Миряна Звановича. Шутка ли? Как письма в закрытой горнице словно сами собой появились? И не видел никто из домочадцев ни гонца, ни чужака, в дом проникшего, да и сами поконом клянутся, что впервые сии бумаги видят. Но сведения оказались верными, а потому мы поспешили сюда, дабы узнать из первых уст как дело было, да не получал ли наш брат-полусотник такого же послания.

— Кстати, сейчас в тех стоянках, что на сих картах обозначены, шум и гам великий. Собрались находники в лагерях — по сотне пеших да по две сотни конных в каждом. Знают ли они о победе Стояна Смеяновича, говорить не возьмусь, но, в том, что собираются они идти в бой на наши остроги, уверен. В том посланные мною прознатчики уверены твёрдо, — произнёс Мирян Серый тихим, почти лишённым эмоциональности тоном. После чего повернулся к Стояну и продолжил: — Вот и пришли мы, полусотник Хлябя, к тебе не только с вопросами, но и с предложением.

— Ну, вопрос о бумагах ясен. И хотя я хотел бы знать, как сему юноше удалось в мою горницу пробраться, ни охраны, ни домочадцев не потревожив, но… слово сказано, Хлябя обещал, и я не стану допытываться… ежели сам рассказать не пожелает, — невесело усмехнулся Поклест. — А значит, осталось лишь предложение… Скажи, Стоян, коли завтра пойдут тати на наши остроги, поддержишь ли нас, ударишь им в спину?

— Так ведь одну землю защищаем, брате, — развёл руками Хлябя. — Одно дело делаем. Коли пришёл к нам ворог, то и бить его нам вместях. Обещаю, сегодня же в ночах выйду с десятками своими к…

— К моему острогу, Стоян, — перебил его разом повеселевший полусотник Усольской крепости. — До него и идти ближе, и защищён он куда хуже Верть-Бийского. А выбьем тех находников, что к нам в Усолье пришли, вместе отправимся к Поклесту. Что скажешь, Чёрный?

— Добре, — невозмутимо кивнул тот. — Нам за водой и впрямь проще продержаться будет. Подождём пару дней. Но и вы, брате, не тяните. Чую, не просто так самские тати к моему острогу подбираются. Наверняка придумали, как ров перед стеной преодолеть… хотя я, признаться, ума не приложу, что они задумали.

— А велик ли ров? — спросил я, заслужив недоумённый взгляд полусотника.

— А ты не видал, что ли? — спросил он. В ответ я развёл руками.

— Неа, я с другой стороны шёл, в воротах у вас не бывал, — отбрёхиваться, так отбрёхиваться.

— По утёсу, значит, забрался. От Бия или от Верти… да то не важно, — пробормотал Чёрный, и вдруг хлобыстнул кулаком по столешнице так, что та аж загудела, — Вот вернусь да займусь дозорными. Чужака на стене проглядеть, это ж надо! Засони слепошарые…

— Ты про ров скажи, а потому уж своим стрельцам карой грози, — перебил его Мирян.

— Да, ров… десяток сажен[1] будет, — хмуро проговорил Поклест и уставился на меня так, словно это я самам подсказал, как его укрепления преодолеть.

— Ага. Да стена поди ещё высотой… — начал я, и Чёрный перебил.

— Да в полдюжины саженей, почитай, — махнул он рукой.

— Угу, — я поднялся из-за стола. — Подождите здесь, господа полусотники. А лучше во двор выходите, я сейчас туда же подойду.

Выходя из трапезной, я заметил, что Чёрный с Серым, явно не привычные к такому обращению, помедлили, а вот Стоян Смеянович подскочил со своего «трона» практически моментально. Вот и ладненько. Уж за хозяином дома гости-полусотники всяко пойдут без пререканий. И правильно, мне сейчас только препирательств о вежестве с забронзовевшими хозяевами острогов не хватало!