Ключи и калитки

— Что, Света достала? — спросил я питомца, собирая в кучу отобранный на сувениры скарб, и кот, поймав эмоциональный посыл, вдруг совершенно по-человечески вздохнул. Да так печально у него это получилось, что я не удержался от ухмылки. — Ладно-ладно, идём. Не будем заставлять барышню нервничать. Угу?

— Мр-ря! — котяра хлопнул себя хвостами по бокам и, поднырнув под мою руку, утянул нас обоих прочь из острога. Секунда темноты и дезориентации, и вот мы уже стоим у знакомого мне камня, где стрельцы держали оборону, отбиваясь от спаливших Ладово селище самов. А в следующий миг на моей шее повисла Света. Всхлипы, слёзы, сопли… полный набор! Ну что ты будешь делать, а? Теперь я понимаю, отчего Баюн так вздыхал. Нервничающая женщина — это смерть для мужчины… даже когда она девица… Или особенно когда… Да ну нафиг!

Подхватив подругу, я прижал её к себе и принялся бормотать что-то успокаивающее, поглаживая её по растрёпанным волосам. Мало-помалу Света затихла, перестала плакать, но хватки, с которой впилась в меня, не ослабила. Так и уснула, сидя у меня на коленях и обняв, словно плюшевого мишку. Большого такого…

Телекинез, с которым так легко управляется князь Старицкий — это не моё. Жонглировать рюмками с коньяком я не сумею, но вот вытащить из собранных Баюном наших со Светой вещей плед, расстелить его и бросить поверх надувную подушку-валик без рук я всё же как-то смог. После чего переложил на получившееся суровое ложе спящую подругу и принялся ладить более вменяемое место отдыха. Воспользовавшись давно выученным на зубок наговором из арсенала Остромирова, я разбил лагерь в сотне метров от опушки леса, окружавшего с трёх сторон Ладово селище, после чего перенёс туда спящую Свету, а следом за ней и наши вещи. После чего пришёл черёд морочащих наговоров и иллюзий. И лишь обезопасив наш новый лагерь всеми доступными способами, я, наконец, смог расслабиться. Правда, ненадолго. Стоило мне облегчённо вздохнуть и усесться у разожжённого костра, как мой желудок издал такую трель, что, думается, не будь Света так вымотана недавней истерикой, наверняка уже проснулась бы от одного этого звука.

А тут ещё и двухвостый под ногами крутится, еды требует. А у нас в рюкзаках, как назло, только консервы и остались. Но для Баюна это не еда, да и мне чего-нибудь повкуснее хочется. Ну, так в сотне шагов от нас речка шумит, и в ней рыбы… дофига и больше. Решено!

На мой мысленный посыл двухвостый предвкушающе облизнулся, и… уже через минуту вынырнул из Запределья со складным спиннингом в зубах. Где взял? Там больше нету, но котяра обещал вернуть снасть хозяину сразу после рыбалки. М-да, кажется, я дурно влияю на своего питомца. Или он на меня.

Часть выловленной во время нашей скоростной рыбалки добычи я отправил в котелок на уху, а другую, меньшую, разложил на решётке, решив поджарить на углях. К ухе Света опоздала. Пока подруга ворочалась в шалаше, пытаясь сном бороться с собственным голодом, проснувшимся на аппетитные запахи, мы с Баюном сожрали весь котелок. Зато похожая на хариуса, запечённая на решётке рыбка поспела аккурат к тому моменту, когда моя подруга, продрав сонные глазки, выбралась из-под зелёного навеса. Укутанная в плед, Света прошлёпала босыми ногами к подёрнувшемуся серым пеплом кострищу, над которым доходило приготовленное мною блюдо, втянула носом поднимающийся над ним аромат, вздохнула и… решительно устроилась у меня на коленях, не забыв прихватить с собой решётку с рыбой. Вывернуться из-под неё мне не удалось. Светлана напрочь отказывалась отлипать от меня, и любое движение, рассматривавшееся ею как попытка убежать, приводила лишь к тому, что вокруг меня сплеталась ещё одна пара невидимых телекинетических «конечностей». И ещё одна, и ещё…

— Солнце моё незаходящее! — наконец взмолился я. — Задавишь же!

— Хочешь сказать, я жирная⁈ — оторвавшись от поглощения рыбки, вскинулась подруга. И столько неподдельного возмущения было в её голосе, что я аж завис от удивления. А Свету, кажется, понесло. — Значит, жирная⁈ Где⁈ Покажи, в каком месте?

Подруга вскочила с моих коленей и, отбросив уже опустевшую решётку в сторону, скинула с плеч плед. Следом наземь полетела расшитая челядинками Неонилы, алая юбка с узорчатым передником, а ещё через секунду мне в лицо прилетела стянутая через голову нижняя рубашка. Раскрасневшаяся от гнева обнажённая Светлана сверкнула россыпью почти невидимых веснушек на плечах и, подняв руки вверх, крутнулась вокруг собственной оси.

— Ну? Ткни, где я толстая! — звонкий голос девчонки разнесся над полянкой, и я почувствовал, как ещё секунду назад крепко удерживавшие на месте телекинетические «щупалки» потянули моё тело в сторону Светы. Мелькнули белоснежные холмики грудей с острыми пимпочками розовых сосков и… Да что ж ты делаешь-то, а?!! Я же не железный!