Ключи и калитки

— Что за объект? — насторожился Старицкий, явно почуяв подвох в словах собеседника. И тот его не разочаровал.

— Спутник Ерофея, как вы знаете, обладает удивительной способностью путешествовать из нашего мира в тот, где застрял его хозяин, без всяких маяков и осознанных ментальных манипуляций, — воодушевлённо проговорил Грац. — И если бы мы получили возможность исследовать этот феномен, то это несомненно значительно ускорило бы наши работы по открытию межмирового перехода.

— М-да-а, — протянул князь, рассматривая профессора с интересом энтомолога, разглядывающего неизвестное ему насекомое. — Я правильно понимаю, что вы предлагаете лишить Хабарова и Багалей единственной связи с нашим миром ради возможного, подчеркну, лишь возможного ускорения работ по проекту?

— Я уверен, что исследование этой потусторонней твари даст серьёзный толчок для наших исследований! — произнёс Грац.

— Вот что я вам скажу, дорогой мой Всеслав Мекленович, — тихим, невыразительным тоном заговорил князь. — Ваша безалаберность вкупе с абсолютно ничем не сдерживаемой увлечённостью естествознанием, ваше нежелание глянуть чуть дальше кончика собственного носа привели к тому, что два молодых человека ныне выживают в ином мире, не имея возможности вернуться домой. Выживают, слышите вы, болван напыщенный⁈ А чем же заняты вы, тот самый гений, благодаря близорукости которого эта ситуация вообще стала возможной? Пытаетесь исправить собственную оплошность, вернув ребят домой? Не-ет!!! Вы и здесь увидели лишь повод к новым исследованиям! Обкатываете одну гипотезу за другой, играете с физикой пространства-времени, как ребёнок с кубиками, да ещё и смеете требовать отдать вам для исследования единственную ниточку, связывающую наших соотечественников с домом! Профессор, вам мозг не жмёт?

— Ваше сия…

— Нет уж, господин Грац! Раз на то пошло, извольте обращаться ко мне согласно Табели о рангах! — резко поднявшись с кресла, холодно потребовал Старицкий.

— Ваше высокопревосходительство, — вскочив на ноги следом за хозяином кабинета, исправился профессор. Нервно облизнув пересохшие губы, он отступил на шаг от явно взбешённого Старицкого.

— Молчать, — процедил князь, и его собеседник не посмел нарушить приказа. — Пользуясь всеми привилегиями участников нашего маленького «клуба», профессор, вы позабыли об обязанностях. Ну, так я вам о них напомню. Что должно делать участнику Железной Своры, если другой нуждается в помощи?

— Оказать всемерную поддержку — словом ли, делом ли, недеянием, — пробормотал опешивший Всеслав Мекленович.

— Я представил членам клуба Ерофея Хабарова как своего протеже, — прохаживаясь из стороны в сторону, проговорил Старицкий тоном экзаменатора. — Что сие значит?

— Он кандидат в члены клуба? — после небольшой паузы произнёс Грац, кажется, начиная понимать, что в своей тяге к чистому знанию он вновь перешагнул границы дозволенного.

— А как надлежит относиться к кандидату? — замерев в шаге от профессора, спросил князь, чуть склонив голову к плечу.

— Как к действительному участнику, — хмуро отозвался Всеслав Мекленович.

— Надо же! Вы и это помните… очаровательно, просто великолепно, — Виталий Родионович демонстративно хлопнул в ладоши, словно аплодируя собеседнику, и даже изобразил было довольную улыбку, но, впрочем, почти моментально стёр её с лица. — А если вы так хорошо помните устав, то что ж вы его так легко нарушаете? Или считаете, что правила «клуба» вам не писаны?

— Извините, ваше высокопревосходительство, — Грац склонил голову. — Виноват, увлёкся.

— Извиняться вы будете перед Ерофеем и Светланой, когда они вернутся домой, — отозвался князь. — А до тех пор я поставлю над вашей лабораторией наблюдателя, который будет одёргивать некоторых чересчур «увлекающихся», когда тех снова начнёт заносить. Это понятно, профессор?

— Да, ваше…

— По имени-отчеству, Всеслав Мекленович, — вновь усевшись в кресло, отмахнулся князь. — Наблюдателем и контролёром будет ваш старший лаборант, Свен Ратиборич Велле. И, профессор, не дай бог я узнаю, что вы саботируете его работу или вновь «увлеклись» очередной «интересной и перспективной теорией». Поверьте, я найду вам замену, более адекватную и настроенную на результат, а не на игрушки за чужой счёт! Это вам ясно?

— Кристально, Виталий Родионович, — отозвался профессор.

— Ступайте, Всеслав Мекленович, — вздохнув, произнёс Старицкий, кивнув стоящему перед ним собеседнику на дверь. А когда тот уже взялся за тяжёлую медную ручку, договорил ему в спину: — и постарайтесь меня не разочаровать… более, чем вы уже умудрились это сделать. Право слово, мне очень не хочется лишаться такого замечательного специалиста в естествознании и философии.