Ключ от всех миров

— Да вот тут и видел! Туточки вот на лавочке я и сидел! — старик стукнул высохшим кулаком по лавочке у забора гостевого дома, где сейчас ютились многие жители Экори. — Смотрю, он идёт! Оттуда вот и туда вот. Оттуда — вон из того переулка. Туда — в тот вот переулок. И всё, больше его и не видел! И время было такое вот, как сейчас…

Оставив старика в покое, мы заглянули в названные переулки, но ничего примечательного в них не обнаружили. Один уходил в сторону рабочих кварталов, а другой — по направлению к центру города. Вроде бы ничего необычного. Мы прошлись по этим переулкам, повторяя путь исчезнувшего мэра. Тот, из которого вышел Радон, начинался на улице Ветреной — и, надо сказать, та оправдывала своё название. На неё выходили подъезды множества мастерских и мелких складов. Переулок начинался где-то посередине улицы и тянулся между жилыми домами ещё метров на сто пятьдесят. В него выводили чёрные ходы домов, а сам он был прямо-таки завален мусором. Почему мэр выбрал такой маршрут? Да кто же его знает…

Второй переулок вёл к улице Мощёной. Она огибала один из благоустроенных кварталов города — и была и в самом деле вымощена красивым серым камнем с прожилками. По вечерам на ней нередко сидели торговцы, выставлявшие на лотки свои товары после завершения трудового дня. И вот тут-то нам и подвернулась удача… Недалеко от выхода из переулка, на улице Мощёной, сидела пожилая женщина, торговавшая фруктами. Я взглядом указал Тангу на неё, и тот кивнул — мол, всё понял.

— Доброго вечера вам, грани! — поздоровался он.

— И ва-а-ам, гра! — обрадовалась та, видимо, решив, что покупатель объявился. — Красношкурок желаете? Берите, сколько хотите! Они хорошие, кисленькие! И недорого!

— Давайте все, грани! — увидев, что Танг собирается отказаться, я поспешил вмешаться. Тем более, и красношкурок-то на лотке было всего ничего. Правда, и цену за них женщина заломила, будто за редкие фрукты в базарный день.

Пока я расплачивался, Танг опрашивал женщину. И та вполне охотно рассказала, что сидит здесь каждый день со второй трети осени, сбывая урожай, собранный с росшего на заднем дворе дерева. Танг попытался узнать хоть что-нибудь про Радона, но по словесному описанию женщина никого похожего вспомнить не могла.

— Нет, такого не было!.. Да вы кушайте, гра! Кушайте! Они полезные! — это она уже мне настойчиво советовала. Пришлось вытереть один из плодов об рукав и ради общего дела откусить кусочек.

На глаза у меня аж слёзы навернулись, но волевым усилием я их сдержал, не дав предательски прокатиться по щекам мокрыми дорожками. После чего решительно сморгнул и сделал второй укус. Вот теперь я знал, почему женщина так долго свои фрукты сбывает. В гробу я видал такие «кисленькие»!..

— Ох, хороши! — похвалил я, стараясь, чтобы голос звучал натурально. — А кто вообще, грани, переулком-то ходит?

— Да никто не ходит… Зачем? Вон же перекрёсток есть! И улица нормальная! А там наверняка грязно… Я вон, рядом сижу — и то туда не заглядываю! Ну кто, гра, там вообще ходить будет?

Хотелось бы сказать, что бывший мэр Экори, но вот в чём странность: пройдя по этому переулку, мы особо грязи-то и не заметили. Да и двери из окрестных домов в него не выходили. Глухие стены и довольно сухой булыжник мостовой.

— И что, ни разу никто не выходил? — удивился Танг.

— Да вот вы же вышли! — удивилась женщина, начиная собираться. — Хотя…

— Что «хотя»? — вцепился я во вскользь брошенное слово.

— Как-то двое мужчин вышли. Я лица-то не видела. Ящик какой-то несли… — женщина задумалась, вспоминая. — Ах да… Я ещё подумала, что сейчас как встанут, чтобы повозку дождаться, так у меня красношкурок и купят. А они, значит, сразу через дорогу и — во-о-он туда! — свернули. Вместе с ящиком. А больше никого и не припомню…

— А давно это было-то, грани? — уточнил Танг.

— Недели четыре-пять назад, — женщина пожала плечами. — Думаете, я тут сижу и дни считаю? Ладно, гра, пойду-ка я домой. А вы кушайте красношкурки! Они полезные!

— Спасибо! — вежливо поблагодарил я, старательно сдерживаясь, чтобы не бросить кислятину на землю. И даже нашёл в себе силы улыбнуться.

— Ну что? Пр-в-рим? — буркнул Рубари.

— А смысл-то в этом есть? — расстроенно спросил Танг. — Ещё один бесполезный переулок…

— Проверим! — решительно сказал я и направился к указанному женщиной проходу.

На нас, конечно, из-за ИСИСа здесь обращали внимание: я буквально чувствовал, как спины нам буравят взгляды прохожих. С другой стороны, я особо и не скрывался. Сказали светить лицом — буду светить, как бы неприятно ни было. Ну а ИСИС только добавляет узнаваемости. В общем, прямо-таки чувствуя спинным мозгом заинтересованные и неприязненные взгляды, мы пересекли улицу, дошли до поворота — и с удивлением уставились на глухую стену.

Переулок вовсе не был переулком.

Он был тупиком. Через десять метров шла глухая каменная стена.

— Может, ошиблась торговка? — спросил Танг, разглядывая стену.

— М-жет! — кивнул Рубари.

Мы стояли в тёмном закутке, а снаружи сновали люди, но нас уже не видели. Тьма по вечерам там, где не было фонарей, была кромешная.