Ключ

— Угу, — он вынул выцветшую косоворотку, которую когда-то ему подарила Рокти, и с которой он в душе уже распрощался. Стало ясно, кто именно по соображениям Рола станет помогать хозяину справляться с хозяйством. — Поесть мне потом дадут? Я, между прочим, целый день работал.

***

Когда через два часа, подталкиваемый снизу хозяином, Никита, кряхтя, выбрался из подвальчика, то дал себе слово никогда больше не соглашаться на авантюрные предложения Рола и всегда платить за постой только живыми деньгами. В сапогах хлюпала вода, рубашка липла к телу и неприятно холодила. Нинель улыбалась, глядя на него:

— Раздевайся! Я тебе тут приготовила воды умыться и белье чистое.

Хозяин уже вовсю обливался, тряс головой и шумно фыркал. Никита с тоской поглядел на грязную воду, стекавшую в лохань.

— Нинель, будь ласкова, слей мне.

Девушка закатала рукава, обнажив тонкие хрупкие руки, их прозрачную кожу. С трудом подняв полный ковш, она запрокинула голову, откидывая на спину снежно-белые пряди волос. Никита с удовольствием почувствовал теплую влагу на разгоряченной спине. Старуха, холодно и невидяще глядя из-под густых серых бровей, подала кусок полотна — вытереться, и чистую рубашку. Хозяин, разломив круглый золотистый хлеб, протянул половину Никите и завел надоевшую еще в подвале песню о дурной и бедной своей жизни. Пропуская его стенания мимо ушей, Никита вплотную занялся ужином. После двух часов работы по колено в воде страшно хотелось есть.

Гомон, доносящийся из общего зала, внезапно усилился, послышались звуки падения и дружный гогот. Открылась дверь и в кухню, чертыхаясь и пытаясь выпростать ногу из табуретки, влетел Анатоль. Скромный архивариус в потертых холщовых штанах преобразился до неузнаваемости. Черный костюм со звездой, туфли с перламутровым блеском, лихо сдвинутый на ухо берет с пышным белым пером, завитые рыжие локоны, опускающиеся на широкий кружевной воротник. Никита замер, не донеся ложки до рта.

— Ужинаешь? Правильно. Там тебе не дадут. Скупые все.

— Где это «там»?

Анатоль оставил табуретку, вытаращился озадаченно:

— Вот те на! А вечер?

Никита начисто забыл о недавнем разговоре.

— Нет, Анатоль. Не пойду я никуда. Сам посуди. Извозился, как черт. От меня за милю болотом разит. Если не чем похуже.

Нинель уже помогала Анатолю высвободить застрявший каблук. Тот цеплялся за перекладину и никак не поддавался.

— Тем лучше! Дамы любят! Раньше — амбра, теперь — болото. Или что похуже. Романтика! ...— Анатоль радостно осклабился, когда Нинель бесцеремонно стянула с него башмак. Тот сразу упал на пол, освободив Анатоля из ловушки. Прыгая на одной ноге, Анатоль расстегивал тугие новые пряжки и подмигивал улыбающейся девушке. — Нимфа! ...Здесь костюм. — Он, наконец, обулся и перестал беспорядочно скакать по комнате, похлопал по тугому свертку под мышкой.

— Сапоги свои наденешь. Каблук есть. Писк моды! Это главное.

Никите пришлось-таки спешно переодеваться, чтобы сопроводить Анатоля на его светский раут. Еще со времен школы Никита не терпел подобных мероприятий. Слушать пустые бабские разговоры, молчать, мучительно подыскивая подходящую тему, курить на балконе, делая вид, что тебе это нравится...

Вечер начался достаточно живо, веселье было всеобщим, а настроение приподнятым, но вскоре, как это и происходит на подобного рода вечеринках, разговоры зашли в тупик, поток свежих шуток иссяк, всевозможные игры затевались уже по третьему кругу. Графиня, немолодая, но все еще привлекательная вдовушка, оказывавшая Анатолю недвусмысленные знаки внимания, отчего у того лицо становилось такого же морковного цвета, как и волосы, видя уныние среди гостей, хлопнула в ладоши, привлекая внимание, и объявила:

— Сегодня мы едем к Ведьме, господа!

Анатоль, почуяв возможность спасения, засмеялся:

— Браво! Неподражаемо! Действительно оригинально!

Никита ухмыльнулся, сообразив свою роль в мелкой интрижке Анатоля. Остальные заметно оживились. Ведьма. Это действительно звучало привлекательно.

У крыльца особняка уже ждали экипажи. Графиня затащила Анатоля в свою карету, и Никита не посмел бросить друга. Взяв под локоть старого и потому — детски непосредственного придворного, он помог тому взобраться по ступеням откидной лесенки, и они заняли два места напротив. Всю дорогу старичок пытался рассказать какой-то древний анекдот, но, постоянно отвлекаясь на посторонние темы, не сумел добраться и до половины.