Клятва Короля Теней

– Хэйл!

Услышав голос своего короля, Хэйл крепче сжимает обхватившую меня руку. Мое сердце подскакивает до самого горла и застревает в нем. Момент настал? Тот самый, когда Фор велит отправить меня домой? Я заставляю себя обернуться. Посмотреть ему в глаза. Они так странно сияют в мерцающем свете разноцветных кристаллов лорста, внесенных в комнату нашими спасителями.

Он отрывает от меня взгляд, вместо того сосредоточившись на Хэйл.

– Отведи принцессу в новые покои и устрой поудобнее.

Хэйл тут же отдает честь.

– Сию минуту, мой король!

Затем она выталкивает меня за дверь, и Фор пропадает из поля моего зрения.

Глава 10. Фор

– Видите, большой король? Эт самые сурьезные из их. А еще тута.

Мой главный инженер, Гхат, спешит вдоль стены; к обручу, опоясывающему его толстый череп, прикреплен кристалл лорста. Озаряя его светом тьму, он ведет меня по глубочайшим уровням дворца, между камнями фундамента. Он останавливается у одного камня, который прошили глубокие трещины, и засовывает руку в одну из расщелин. Та пропадает до самого локтя.

Бледные глазки-бусинки блестят в свете кристалла, глядя на меня. Кажется, что он скорее в восторге, чем в ужасе, словно совершил потрясающее открытие. Тем временем у меня внутри разверзается бездна страха.

Прошло уже два мерцанья и одно бесконечное сумрачье с тех пор, как мои подчиненные освободили меня из комнаты королевы. Я вышел из нее прямиком в хаос. С тех самых пор я в движении, встречаюсь со служащими дворца, облегчаю их страхи, выслушиваю доклады, стараюсь царственно выглядеть, издаю указы и официальные заявления, принимаю решения о крупном и мелком ремонте. Некогда отдыхать, некогда есть. Практически некогда дышать.

Первые сообщения из нижнего города воодушевляют. Несколько смертей, потеря кое-каких ветхих жилищ на окраинах, никакого крупного ущерба. Один мост потенциально опасен и перекрыт, все движение пустили в обход. В целом же разрушения, о которых мне доложили, кажутся относительно незначительными, а завалы расчистят в течение нескольких дней.

Сам город, похоже, находится в оцепенения от шока. Он противоестественно спокоен, словно горожане все как один набрали в грудь воздуха и затаили дыхание. Ждут моих действий. Ждут, что я скажу, как быть дальше.

Я велел моему канцлеру составить официальное заявление и разослать по улицам глашатаев с сообщением о том, что я занимаюсь поисками причин пертурбаций и предлагаю всем продолжать свои повседневные дела. Заявление, полное покоя, порядка и здравомыслия.

А затем Гхат вызвал меня в нижний дворец. Вот почему я и оказался здесь, глядя на то, как он показывает мне различные трещины в нашем фундаменте. Какие-то из них толщиной с волосок. Другие же, как та, в которую сейчас погрузилась его рука, более внушительны.

Он поворачивает ко мне свое широкое каменнокожее лицо, один уголок его большого рта резко опущен книзу.

– Я за ентой уже давненько смотрю, – говорит он. – В прошлый раз, как я приходил, у меня ток большой палец туды и влазил. А щас…

Заканчивать ему нет нужды. Я и сам вижу. Я провожу рукой по стене, скользя пальцами по краю трещины. Не могу избавиться от ощущения, что стоит лишь покрепче ухватить и пожестче дернуть – и этот разлом побежит прямиком вверх, сквозь дворец, и целиком обрушит его мне на голову.

Гхат смотрит на меня. Его суровые глаза медленно моргают, сначала один, затем другой.

– Все плохо, большой король, – говорит он на своем ярко выраженном нижнекаменном диалекте. – Видал я трещины, как енти, в кой-каких других больших зданиях города. В храме. В старой часовой башне у нижнего восточного моста. В основании Круга Урзулхар.

– В самом деле? – Круг Урзулхар – это одно из старейших, самых священных мест во всем Подземном Королевстве. Я мрачно усмехаюсь. – А я-то считал, что Круг под защитой богов.

– Боюсь, нет, большой король. – Гхат качает своей тяжелой головой. – Коль енти ворочанья продолжатся, Круг рухнет первым. – Он вставляет в держатель второй кристалл лорста, и теперь по полу разлита лужица света. Взяв измерительный стержень, он начинает рисовать на толстом слое пыли у меня под ногами. Несколькими быстрыми штрихами он набрасывает схематичную, но точную и узнаваемую карту города. Гхат, может, грубоват и каменношкур, но он в своем деле гений.

– Тут и тут, – говорит он, показывая точки на карте, – еще один тута. Енти места будут шибко порушены, когда придет пора. Восточный город падет первым. Остальное рухнет вскорости. Как начнется, рухнет все.

Я изучаю его чертеж. Моим глазам он кажется нечетким, непонятным. Я не хочу понимать. Я хочу наступить ногой в самый центр этих набросков, пинать их, размазать их, уничтожить даже воспоминание о них.

– Так всегда было суждено, – наконец говорит Гхат, делая шаг назад и обозревая свою работу. – Порой мне кажься, что план по обрушению города в сам город и встроили. Ему не помешать.

– Сколько времени у нас осталось?

Он пожимает плечами.