Кислород

Он приносит ей альбомы-раскраски, книги. Журналы для девочек более старшего возраста, со свежими сплетнями о невестах знаменитых актеров и певцов. Ручки, карандаши. Цветные мелки… Вначале Лаура решила, что не прикоснется к ним, как прежде пыталась – и даже сейчас иногда пытается – не прикасаться к еде. Но она каждый раз терпит поражение: голод и жажда сильнее. Она открывает шкаф, грызет печенье, пьет сок, и ей плевать, что она потерпела поражение. Он возвращается и видит, что альбомы и журналы разбросаны по полу. Он явно раздосадован, однако не расстроен. Не глядя на нее, он как будто произносит: «Тебе ведь здесь жить». Вместе с тем он вроде бы доволен: Лаура смирилась со своим положением. Об этом красноречиво свидетельствуют полные ведра.

Такое же поражение ждет ее и с его подарками: приступ отчаяния проходит, а минуты, как раньше, бегут одна за другой. Лаура озирается и видит, что, несмотря на ее рыдания, ничто не сдвинулось с места даже на миллиметр. Это стоит ей таких усилий, что она незаметно для себя погружается в сон, а открыв глаза, начинает все сначала. О том, день снаружи или ночь, она узнаёт, отлепив клейкую ленту и заглянув в отверстие, через которое проходит электрический кабель. Но она не всегда это делает: если кругом тьма, ей становится еще страшнее, хотя в комнате ничего не меняется. Потом, после долгих мучительных часов, происходит невероятное: ей становится скучно. Скука представляется ей неподвижным озером, в котором нет никакого движения: ни одна рыба не плеснет хвостом, ни малейшая рябь не нарушит ровную гладь воды. И Лаура впадает в такое же состояние. Приходится чуть ли не заставлять себя почувствовать хоть какое-то волнение: надо же чем-то заполнять время. Чтобы вернулась прежняя тревога, надо выспаться, а сна ни в одном глазу. Именно в такие моменты она начинает перелистывать альбомы.

В них то же самое, что в тех, которые остались дома: игры и упражнения. Кружочки с цифрами, которые нужно соединить между собой. Математические задачки. Над этими задачками она размышляет подолгу и на какое-то время забывает обо всем остальном. Потом заглядывает в ответы и страшно злится, если ошиблась. Все страницы с викторинами и задачками яростно перечеркнуты, но именно эти страницы она любит больше всего, потому что они скрашивают ее одиночество: хоть какое-то движение в безнадежном застое. Если бы она рассказала об этом в школе, никто бы ей не поверил.

С его уходом исчерканные альбомы исчезают, а на письменном столе появляются новые. Это еще одна причина, по которой Лаура с самого начала отказывалась ему подчиняться: он строит из себя учителя, дает ей задания и ставит отметки. Если она справляется, то в следующий раз получает премию – шоколадку или набор перчаточных кукол. Или новый пенал. Так у нее появилась Мартина.

Она единственная, с кем Лаура разговаривает. У нее белокурые косы, и она умеет открывать и закрывать глаза. Если нажать кнопку у нее на руке, она говорит: «Я тебя люблю». Или: «Я хочу есть». Или: «Мама, возьми меня с собой». Но Лаура почти никогда этого не делает. Ее больше интересует другая кнопка, у Мартины на груди, под сиреневым платьем. Если нажать ее и не отпускать, кукла будет повторять все, что говорит Лаура. Иногда Лаура рассказывает ей сказки, которые придумывает сама. А Мартина повторяет их отдельными фразами.

Она думает о родителях. Зовет их во весь голос, но железо слишком толстое, не пропускает звуки. В грозу кажется, что комнату пинает ногами толпа сумасшедших; спустя несколько минут у нее возникает ощущение, будто этот грохот сотрясает все ее тело, и уже невозможно разрисовывать тетради или перешептываться с новой подружкой. В такие моменты Лаура съеживается, зажимает уши и начинает читать вслух стихи и считалки, чтобы они отдавались в голове и заглушали адский шум, доносящийся снаружи. Или вспоминать свою прежнюю жизнь. Иногда это ей удается настолько, что она впадает в полусон. И заново переживает конкретные эпизоды семейных ужинов, когда из-за любой мелочи вспыхивала ссора: достаточно было капле вина попасть на скатерть – и еда во рту у Лауры превращалась в цемент. Ее сотрясает дрожь, и она возвращается к реальности. Получается, что для утешения ей приходится вспоминать что-то плохое; стоит ей это осознать, у нее в животе будто начинают рваться бомбы. Особенно когда она замечает, что лицо мамы расплывается. С папой дело еще хуже: его лицо похоже на выцветший рисунок. Они ей снятся, но это мало помогает – образы родителей тускнеют и все больше отдаляются.