Кирилл Обломов и его невероятные миры

— Знаешь Катя, — у меня появляется неплохая идея, — а давай Гоша прогуляется, видишь, как обленился, а заодно и нам легче будет, прокатимся на его спине.

— А ведь точно, — оживляется девочка, — незамедлительно хлопает в ладоши и говорит, — хоп.

Гоша молниеносно идёт в рост, раздаваясь в спине, огромные лапы давят землю, блеснули кинжаловидные зубы. Он фыркает, наклоняется, с любовью лижет Катю, при этом свалив её прямо в грязную лужу.

— Я тебя не для этого сделала большим, что бы ты меня пинал по мокрой земле! — возмущается она, но при всём этом видно как она польщена вниманием страшного первобытного ящера.

С удовольствием забираемся ему на спину и он, ломая деревья, словно сухой камыш, двинулся вдоль болота. Вероятно, мир не видел такого безобразия за прошедшие миллионы лет, ужасный тираннозавр бредёт в современном лесу. Даже комары обалдели от такого события и от удивления забывают пищать, тучей летая над его выпуклыми боками, решая трудную задачу, стоит ли им вонзать в него свои хоботки — или себе дороже, а может — потеряли дар речи, вернее — дар писка, от счастья, что перед ними столько мяса.

— Хорошо-то как! — пытается причесаться своей пятернёй Эмира. — Комфортно, а главное комары не кусают.

— Они, сволочи, Гошиной крови захотели, — хмурится Катя, веткой отгоняет от своего любимца настырных кровососов.

— Да он и не заметит их, — смеюсь я. — Думаешь, там, в Юрском периоде, не было комаров?

— То первобытные — современные злее, — уверенно говорит девочка, без устали размахивая веткой. Вдруг она всхлипывает, быстро утирает скатившуюся по щеке слезинку.

— Ты чего? — пугаюсь я.

— Как я буду дома Гошу выгуливать? — вновь всхлипывает она.

— По утрам, вставай в пять и до собачников выгуливай, — предлагаю я.

— А ведь точно, — успокаивается Катя. — Буду вставать в пять утра, а что делать, — вздыхает она, чмокая в бугристую шею тираннозавра.

— Телячьи нежности, — фыркает Эмира.

— Многое ты понимаешь, — в ответ язвит Катя.

— Понимаю, — неожиданно шморгает носом Эмира, — у меня дома хомяк Фома скучает. Я его так давно не тискала.

Некоторое время молчим, слышатся лишь треск сломанных деревьев, да звонкие хлопки Катиной ветки и вдруг я представил такую картину: раннее утро, рассвет едва забрезжил, а по узким улицам, стараясь не завязнуть между домами, Катя выгуливает тираннозавра — я едва не слетел с Гошиной спины. Как представил — вот идёт одинокий прохожий, ещё в грёзах от сладкого сна и вдруг — нос к носу сталкивается с динозавром, или пьяница, очнувшись от утренней росы, продирает глаза и видит … думаю после этого он навсегда перестанет пить, или дворник столкнётся с Гошиной кучей, динозавры ведь тоже ходят в туалет — интересно, какие у него будут мысли по этому поводу?

— А ещё, — мстительно говорит Катя, — я хочу попугать соседских хулиганов.

— Жестоко, — встрепенулась Эмира.

— Зато действенно, — свысока глянул Катя, и погналась за очередной стаей комаров, нещадно стегая веткой по бокам тираннозавра. — Они меня с детства обижали, проходу не давали, козявкой называли.

— Тогда верно, за козявку надо отвечать, — кивает Эмира. — А ты как-нибудь дашь Гошу на прокат, у нас тоже во дворе хулиганы есть?

— Конечно, подруга, — благодушно отвечает Катя.

— Вы это … не слишком там, — беспокоюсь я, — Гоша съесть их может.

— Не съест, он добрый, — неуверенно говорит Катя и призадумалась, затем со злостью выпалила, — я их чуть-чуть попугаю, слегка так … два квартала гнать буду.

Смотрю на Катю, она такая хрупкая, из спины выпирают острые лопатки, шейка тоненькая, на лице светятся веснушки, нос курносый, глаза огромные … какая она красивая! Вздыхаю, отвожу взгляд, честно пытаюсь рассмотреть, что там делается впереди.

Как-то незаметно выходим из зоны болот и в перелеске, Гоша переходит с шага на бег. Удивляюсь, к чему бы это? Но Катя неожиданно сердито кричит, динозавр обиженно проревел и едва не останавливается, изгибает шею, с укором смотрит на девочку.

— Нельзя Гоша и не смотри на меня так, вот сделаю маленьким, вкусными мухами накормлю. Представляете, — обращается она к нам, — за медведем погнался, едва успела Гошу остановить, а то сел бы топтыгина.

— А ты говоришь добрый, — напомнил ей я.

— Он послушный, — пытается уклониться от липкого языка Катя.

— Бедный мишка, натерпелся, — жалеет медведя Эмира.

Затем выходим к заросшим сопкам, по некоторым приметам догадываюсь, скоро будет озеро. Очень далеко струится дымок, вероятно там стоянка геологов. Мне кажется, я даже разглядел блеск линз бинокля. А ведь точно, он лихорадочно дёрнулся, и спустя минуту сверкнули ещё две линзы. Нас заметили и с пристальным вниманием рассматривают. Мне забавно, как геологи доложат в своих сводках об увиденном? То, что из леса выбрался тираннозавр, а на спине у него сидят трое подростков? Наверное, не станут об этом никому говорить, себе дороже, ещё посчитают за сумасшедших.