Кирилл и Мефодий

Константин дождался рассвета и почувствовал облегчение. Еще затемно гондолы начали куда-то уходить. С шумом открывались ставни лавок. В окне напротив мелькнула женская фигура, мгновение спустя створки распахнулись, как крылья огромной бабочки. Бог знает почему это перламутрово-белое лицо напомнило в сумраке раннего утра лицо Ирины. Что с ней? Сумела ли она спастись или пала от меча нового властелина? Впрочем, не стоит о ней беспокоиться. Она из тех женщин, кто не останется незамеченной. Она всегда найдет крышу, под которой можно жить. Лучше заботиться о своих делах. Чем больше раздумывал Философ, тем яснее понимал, что у миссии один путь — в Рим. Последний шаг — крах или победа! Другого выбора нет! Если, конечно, они не застанут в Риме болгарских послов, о которых рассказали ему в аквилейском монастыре. Если застанут, то договорятся и отправятся к Борису. Это могло бы быть неплохое решение, хотя и со многими неизвестными. Во-первых, успеют ли, пока болгары еще там? Во-вторых, захотят ли болгары принять их? Константин знал Бориса, но ведь ему, как и Ростиславу, нужны священники с саном... Философ быстро оделся и постучал в соседнюю дверь. Мефодий был сердит: не было воды, чтоб помыться. В городе на воде это казалось невероятным. Братьям надо было потолковать о своем жизненном пути. Он и до сих пор не был таким, каким они хотели бы его видеть. А теперь сама их жизнь начинала терять смысл. К чему закрывать на это глаза? Необходимо найти решение. Твердое. О событиях в Константинополе надо сообщить остальным и всем вместе решать: куда теперь?

Мефодий, прихрамывая, нервно ходил по комнате и, поочередно загибая пальцы, говорил:

— В Моравию возвращаться нет смысла, пока хоть один из нас не получит архиепископский сан. К Коцелу — также, в Константинополь к Игнатию — ни в коем случае! В Болгарию — мы опоздали.

— Почему?

— Потому что надо было идти, как только мы узнали, что туда прибыли византийские священники. Теперь, когда к болгарским делам привлекается папа, мы им не нужны.

Мефодий загнул следующий палец, но Константин прервал его:

— И все-таки нелишним будет встретиться с болгарскими послами, если они еще в Риме.

— Да, я тоже хотел это предложить, — сказал Мефодий. — Одна дорога осталась у нас — в Рим... Рим — и будь что будет.

Решение было принято, но, прежде чем отправиться в Вечный город, надо было посетить архиепископа Венеции. Местное духовенство хотело их увидеть и узнать, как они проповедуют и на каком языке. За этим приглашением братья чувствовали ловушку. Не зря ведь сюда прибыли германские священники во главе с Адальвином.

Вести из Константинополя подтвердились! Василий — император, а Игнатий — патриарх. О Фотии моряки, которых расспрашивал Савва, ничего не знали: мертв ли он, или, как раньше Игнатий, сослан на какой-либо остров. Одно было ясно: с патриаршего престола его свергли спустя несколько дней после убийства Михаила. Об убийстве говорилось так, между прочим, чаще оно называлось смертью. Теперь всем ученикам стало очевидно, почему надо идти в Рим. Они уходили, чтобы победить или признать себя побежденными. Ясная цель объединила и сплотила их. Папа уже послал в Венецию своего легата, чтоб сопроводить их в Рим; он должен был знать, что проповедуется в его владениях. Легат явился утром на постоялый двор и вручил братьям папское распоряжение. Он застал их и учеников за скромным завтраком. Его пригласили к столу, однако он отказался, пренебрежительно оглядев скудную еду. Догадываясь о намерениях папы, легат не хотел иметь ничего общего с осквернителями догмы триязычия. Он держался так, что кусок застревал в горле учеников. Но тут Савва, подняв деревянную чашу с водой, сказал:

— Предлагаю выпить за здоровье гостя, который принес нам надежду увидеть наместника бога, а Риму — увидеть нас.

Никто не засмеялся, чтоб не обидеть легата, но в глазах учеников появился веселый блеск, которого давно уже не было. Все подняли деревянные чаши е прозрачной водой и выпили. Легат, не поняв шутки, поклонился, довольный оказанной ему честью, и, подобрав подол длинной сутаны, словно скатился в лодку. Константин и Мефодий не успели даже подняться, чтобы проводить его.

Значит, папа интересуется ими... Только теперь прояснилось, почему их задерживали в монастыре под Аквилеей. Архиепископ Лупос послал тогда человека, чтобы предупредить святого апостолика об их пребывании у него и об их просьбе рукоположить одного из них в сан архиепископа. Папа, вероятно, знает к о новом диоцезе в Моравии и Паннонии. Нелегко им будет... А тут еще и диспут. Братья понимали, что уклоняться нельзя. Диспут был объявлен на завтра, поэтому они заперлись у Константина и стали думать, как быть. Философ предложил выйти с мощами святого Климента Римского — так они сдержат ярость немецких священников. Мефодий согласился.

Савва, Горазд, Ангеларий и Климент хорошо понимали тревогу своих учителей. Они шли вместе с самого начала и чувствовали себя сопричастными их радостям и печалям.