Кирилл и Ян (сборник)

К Пете Надежда ввалилась с тяжёлым пакетом, который аккуратно опустила на пол. Всю дорогу она боялась, что тонкие ручки оборвутся, однако они выдержали …и, значит, праздник продолжается!.. Прислушалась – из комнаты доносился храп, будто никуда она и не уходила, но сама-то она знала, как всё изменилось за последние два часа.

…Жаль, что Коля не вернулся… Но нельзя же праздновать в одиночку!.. Праздником всегда надо делиться, причём, неважно с кем, иначе он теряет смысл…

– Вставай, урод! – Надежда пнула спящего сожителя, – я бухла принесла!

Петя перестал храпеть и повернулся на спину. Видимо, информация с большим трудом проникала в его сознание, потому что только через минуту он открыл глаза, и ещё через минуту стёр слюну, засохшую в уголку рта.

– Чего ты принесла?

– Бухла, – Надежда выставила на стол бутылки.

Петя удивлённо уставился на них, словно впервые видел этикетку «Портвейн № 33».

– Это хорошо, – поднявшись, он стряхнул прилипшие к джинсам крошки, – так, наливай.

– Так, открывай! Штопор-то ты утром сломал!

Пока Петя ковырял ножом пробку, Надежда разглядывала его, стараясь запечатлеть в памяти, чтоб не повторить вдруг прежних ошибок. Ведь завтра она его уже не увидит. Никогда больше не увидит!..

– Слышь, – сказала она, – завтра я сваливаю.

– Сваливай, – Петя кивнул, наполняя стаканы, – только кому ж ты такая нужна?

– А, вот, представь! И не вздумай искать меня!

– Дура ты, Надька, – решив, что этим всё сказано, Петя вернулся к своему главному делу.

Надежду всегда восхищало, как он пьёт – не глотками, а вливая жидкость, вроде, в воронку, легко и плавно. Это стоило видеть!.. Вытряхнув в рот последние капли, Петя перевёл дыхание (вино, определённо, просветляло мозги) и сунув в рот сигарету, спросил:

– Откуда бабки на пойло? Неужто Кольке дала, пока я спал?

– Я б, может, и дала, если б он взял, – благодушно засмеялась Надежда.

– Ты ж вчера ползала тут на коленях… или… – осенённый догадкой, он кинулся к тайнику, долго шарил там и ничего не найдя, зловеще повернулся к сожительнице, – ах, ты, сука! Как ты посмела трогать их своими погаными лапами?!.. Шлюха подзаборная!

Надежда не терпела таких слов даже от родной матери, а уж от какого-то Пети?..

– Что ты сказал? А ну, подойди, тварь!.. – она схватила со стола вилку.

Годами сложившаяся система взаимоотношений нарушилась, и Петя не понимал, отчего это произошло. Он тупо смотрел на нервно дрожавший в руке сожительницы всегда такой безопасный предмет сервировки, и думал… нет, ни о чём он не думал – для того чтоб думать, мозги его ещё недостаточно просветлели, поэтому он взял и второй налитый стакан. Эта наглость Надежду окончательно взбесила.

– Ты, тварь, пропиваешь всё, что я заработаю! А сам принёс хоть копейку?!.. – она шагнула вперёд, неумело выставив вилку, – ну, иди сюда!.. Ты, трус позорный!..

Истеричные крики разрушали благостность, наступавшую, когда вино доходило до самых глубин организма и приносило избавление от всех проблем.

– Заткнись, шлюха подзаборная, – Петя взял нож, которым только что открывал бутылку, – или я заткну тебя… Я убью тебя, поняла?!.. Шлюха подзаборная!..

Надежда помнила Петино довольное лицо, когда, услышав про «тварь и подонка», он мысленно выбирал, то ли засветить ей в глаз, то ли оттаскать за волосы, то ли отвесить пару смачных пинков – то был азарт неограниченной власти, свойственный всем тиранам, а сейчас Петя смотрел с тихой ненавистью. Насколько сильно это чувство Надежда знала, и испугалась. Она поняла, что есть только два выхода, либо ударить первой, либо бежать, пока путь к двери ещё свободен.