Кинжал раздора

Бартоломью и Женевьева стояли на холме. Напротив, через стадион, на другом холме шумела толпа.

– Бах! – Первый залп разорвал небо.

Женни восхищенно смотрела, как вспыхивали огненные цветы над пустым стадионом, стекали вниз огненными дождями. Восторженные крики сопровождали и громадные одиночные всполохи, и ряд мелких ярких искр. «Здорово, что Барт придумал прийти именно сюда. Только мы вдвоем». Женни обернулась к нему. Он озабоченно уставился в небо, как будто высчитывая что-то.

– Какой цвет, какое число? – оторвал он взгляд от угасающего фонтана, который неожиданно еще раз и еще раз взорвался новыми мелкими огненными брызгами.

– Что? – удивленно посмотрела она на него. – А! Красный, пять.

– Красный! – взмахнул Барт рукой. – Тебе. От меня.

– Бах! – красный огненный цветок расцвел прямо над их головами.

Женни запрокинула голову. Она стояла в центре, над которым ярко вспыхнула и медленно гасла красная звездная Галактика. Барт поцеловал ее полуоткрытые губы.

– Раз!

– Бах! – опять вспыхнули над их головами красные огни.

– Два!

А где-то напротив ликовала ничего не подозревающая толпа.

– Три! – считал Барт фейерверки и поцелуи.

– Четыре!

– Пять… – Этот поцелуй был самым долгим.

Залпы продолжались. Опять над стадионом, но Женни их не видела и не слышала.

– Тебе понравилось? – глаза у Барта смеялись.

Женни улыбнулась очарованно.

– Нечестно! – сообщил Барт. – По моему сценарию ты должна сказать: «Ах, как жалко, что я загадала всего пять».

Он смеялся.

– У меня всегда есть свой сценарий, – гордо сказала дочь Мединосов, притянула его к себе и сама поцеловала.

– А! – только и успел сказать Бартоломью.

Он больше не считал.

Женни теребила его шевелюру. Ну надо же, короткая, локоном не поиграешь.

– Зачем ты там, у театра, целовался с той латинской девушкой? – прошептала она ревниво.

– Я глупый был, – нашелся Барт.

– А почему ты так коротко подстригся?

– Что? – Ошалевший Барт пригладил себе волосы. – Не ходить же лохматым.

Женни так горько вздохнула, что он тут же поклялся отрастить подлиннее и вообще не стричься без ее разрешения. Фамильной клятвой. Ему ничего не стоит, а она пусть перестанет его ревновать.

В темноте спустились они с холма. Поцеловались еще раз у дома Маленьких. Скрипнула дверь, и Женни убежала. Прабабушка ничего ей не сказала. Женни забралась в кровать. Это все случилось на самом деле? Просто сказка какая-то… Улыбаясь, Женни заснула.

Рафаэль заехал к Барту в комнату.

– Как все прошло? – спросил.

Барт лежал на спине, раскинув руки. В ответ он сделал какой-то неопределенный жест.

– Барт, – позвал Рафаэль.

– Не спрашивай, ладно? – повернулся к нему Барт.

Как все прошло, Раф понял по выражению лица брата и развернулся к двери.

– Раф, мне сейчас не хочется разговаривать, – виновато крикнул ему вслед Барт.

«Я ей тоже нравлюсь. Если бы я только мог ходить…» – обожгла Рафаэля мысль.