Кинотеатр повторного фильма

К моменту начала истории Дэвид и Сет давно уехали из дому и жили своей отдельной взрослой жизнью, но часто приезжали домой. Сыновья боготворили отца. Мать же всегда чувствовала себя немножко на отшибе. Дети и муж как будто не до конца принимали ее в свою мужскую компанию. Эта невключенность матери была главной причиной конфликтов в очень благополучной и очень социально вписанной семье. Во всяком случае, так до поры до времени казалось сыновьям.

Общим увлечением была киносъемка. Все постоянно друг друга снимали на любительские камеры. От несуществующей ныне семьи остался большой архив. Десятки часов: семейные вечеринки, поездки на море, маленький Джесси в манежике, ежегодные пасхальные ужины и День благодарения в кругу родственников. Этот архив Дэвид Фридман передал начинающему режиссеру Эндрю Джареки. В сущности, он ничем не отличается от большинства подобных архивов. За исключением последней части. Съемки 1984–1988 годов стали основой фильма Джареки. Все остальное – телевизионная хроника, интервью с участниками событий, авторские пейзажные зарисовки из серии «одноэтажная Америка» – только комментарии.

* * *

Дэвид Фридман сидит на кровати поверх одеяла. На нем белые майка и трусы. На вид ему лет двадцать пять. В углу экрана дата: 18 ноября 1988 года. Дэвид смотрит в камеру и делает неуверенный приветственный жест рукой. Он говорит: «Это личная ситуация между мной и мной. Между тем, кто я сейчас, и мной в будущем. Поэтому выключите это. Не смотрите. Это личное. Если вы… О господи…» Вдруг он взрывается: «Если вы е… ные менты, идите на х..! Потому что вы все говно!»

* * *

В нулевых годах человек стал объектом практически непрерывающейся съемки. Видеокамеры установлены чуть ли не на каждом перекрестке, во всех общественных зданиях, на каждом мобильном телефоне. Неудивительно, что в это время было снято несколько значительных фильмов, в которых герои становятся объектами подсматривания. Достаточно вспомнить «Скрытое» Ханеке, «Красную дорогу» Арнольд, «Жизнь других» фон Доннерсмарка. Можно сказать, что вуайеризм был одной из главных кинотем нулевых. «Захват Фридманов» уникален тем, что во время съемок зрительский вуайеризм не подразумевался. Это своего рода селфи для самого себя.

Отчаянная просьба Дэвида направлена в пустоту, в черный объектив видеокамеры. Вряд ли в ответ на нее хоть кто-то вышел из кинозала или выключил плеер. Жизнь Дэвида Фридмана была в тот момент страшнее любого кошмара. Но и в самом страшном кошмаре ему вряд ли могло прийти в голову, что сотни тысяч людей будут смотреть на то, как он умоляет их не смотреть. Есть фильмы, нарушающие табу тем, что они показывают. Но «Захват Фридманов» заставляет зрителя нарушать табу просто самим актом смотрения. Потому что на это нельзя смотреть. Это не просто слишком личное, это слишком мучительно-чудовищное. Демонстрация «Фридманов» в чем-то сродни публичной казни. И вот как раз это в нем самое интересное.

* * *

В 1984 году на адрес Арнольда Фридмана была отправлена посылка из Нидерландов. Посылка содержала журналы с детской порнографией. Таможня переправила посылку в полицию. Полиция решила поймать его за руку. Агент полиции написал Фридману письмо от имени коллекционера детской порнографии. Предложил обменяться литературой. Завязалась переписка. Через некоторое время агент, переодетый в почтальона, позвонил в дом Фридманов и передал хозяину толстый конверт. В конверте был журнал. Арнольд взял конверт и расписался. Через час к нему с обыском нагрянула полиция. В его кабинете была найдена стопка порнографических журналов с фотографиями детей. Арнольда в наручниках увели в тюрьму.

Массовая истерия, связанная с педофилией, началась в Америке примерно в конце семидесятых годов, а к середине восьмидесятых достигла своего апогея. Именно на это время приходятся самые громкие уголовные процессы над работниками детских садов, которые якобы вступали в сексуальный контакт со своими подопечными, над школьными учителями, которые вовлекали своих учеников в некие «сатанические» ритуалы, связанные с сексом.

Свидетельства, как правило, добывались на основе «теории репрессивной памяти». Предполагалось, что ребенок вытесняет страшные вещи, которые с ним происходили. Чтобы психика ребенка не была безнадежно травмирована на всю жизнь, ему надо помочь их вспомнить. Детям рассказывали, что предположительно могли с ними делать, и просили их подтверждения. Часто дети «вспоминали». В тех случаях, когда это не работало, их вели к гипнотизеру, чтобы пробудить вытесненную память.