Кинотеатр повторного фильма

Оба этих фильма занимаются исследованием наших тайных страхов и психозов. Есть два противоположных страха: клаустрофобия и агорафобия, боязнь закрытого и боязнь открытого пространства. «Птицы» – агорафобный фильм. Страх приходит из открытого пространства: птицы спускаются с неба и расправляются с нами. От них можно спрятаться только в закрытом, защищенном помещении. И поэтому у «Птиц» открытый финал. Фильм кончается совершенно неожиданно в произвольном месте. Кончается ничем. И зритель еще долго не может поверить: «Как, и это всё?» Вся эта ситуация незавершенности создает сильный дискомфорт. Беспокойство зрителя невольно устремляется в открытое пространство, где все еще не завершено, все может случиться.

А в «Психо» все наоборот. Там все объяснено, слишком объяснено, все точки расставлены, даже лишние, все гвозди забиты, и зритель оказывается в закрытом душе или в душном подвале, в замкнутом пространстве своих страхов, в котором еще все может произойти.

«Нет, не содержание так увлекло зрителей, да и не актерские работы, все это сделало кино, чистое кино», – сказал Хичкок в одном из интервью для книги Франсуа Трюффо о нем. Оно это сделало шестьдесят лет назад. Но и за шестьдесят лет его власть над нами нисколько не ослабла.

«Ребенок Розмари». Карантин в «Дакоте»

Между 72-й и 73-й улицами Манхэттена, в том месте, где эти улицы упираются в Центральный парк с его западной стороны, расположено одно из самых впечатляющих и загадочных зданий Нью-Йорка. Этот квадратный десятиэтажный монстр, похожий на средневековый замок, крепость или городскую ратушу, тяжелый, массивный и вычурный, изукрашенный терракотовыми панелями, готической лепниной и решетками с драконами, называется «Дакота», потому что в 1880 году, когда он был построен, район 70-х улиц был дальней городской окраиной, на которой, примерно как в штате Дакота, никто не жил.

Существует городская легенда о том, что один из первых жителей здания спрятал тридцать тысяч долларов (астрономическая по тем временам сумма!) под половицами спальни своей квартиры на седьмом этаже. Прошло около ста лет, и эту квартиру купили Джон Леннон и Йоко Оно, которые клада не нашли.

Вечером 8 декабря 1980 года супруги возвращались домой после нескольких часов совместной работы в студии звукозаписи. Лимузин высадил их на 72-й улице около южного входа в здание. Вход этот представляет собой очень высокую и глубокую арку, ведущую во внутренний двор. Выход из арки во внутренний двор «Дакоты» обычно перекрыт тонкой металлической решеткой с калиткой, которую открывает привратник. Эта решетка отделяет «Дакоту» от внешнего мира. В момент, когда Джон и Йоко подходили к решетке, поджидавший их в нескольких шагах под аркой Марк Чепмен пять раз выстрелил Леннону в спину.

За пятнадцать лет до этих событий, 4 августа 1965 года, в эту арку вошла другая супружеская пара – Гай и Розмари Вудхаузы. Они собирались снять квартиру 7-Е на седьмом этаже, том самом, где был спрятан клад и куда впоследствии вселятся Джон и Йоко. Привратник их впустил.

Розмари Вудхауз родила ребенка прямо в квартире на седьмом этаже 25 июня 1966 года. Эта дата ровно на полгода отстоит от 25 декабря, от Рождества Христова. Июнь 1966-го – 06.66, «число зверя». Все это важно, поскольку отцом ребенка Розмари был сам дьявол. Апрельская обложка журнала «Тайм» за этот год вопрошала: «Is God Dead?» Тогда же, в апреле, Антон Лавей основал свою Церковь Сатаны и провозгласил 1966-й «Годом Один». А где-то в Калифорнии в это время зарождалась «семья» Чарльза Мэнсона. Такой это был год.

Роман Айры Левина «Ребенок Розмари» был опубликован в 1967 году. В нем все очень точно привязано ко времени. Поскольку Розмари должна была родить 25 июня 1966-го, Левин отсчитал от этой даты ровно девять месяцев и напичкал повествование многочисленными событиями, произошедшими в Нью-Йорке за это время. Отключение электричества в городе, мэрская избирательная кампания Джона Линдси, визит в город папы Павла VI и месса, которую он отслужил на стадионе «Янки» в Бронксе при огромном скоплении народа, – для того времени событие невероятной важности. Все это были для читателей романа совсем недавние новости. Они создавали у него ощущение происходящего «здесь и сейчас». Роман до сих пор отдает некоторой документальностью, что особенно занятно в свете того, что именно в нем происходило.

Вообще-то «Ребенок Розмари» – и роман, и фильм – был про то, как молодая бездетная пара сняла квартиру на седьмом этаже загадочного манхэттенского здания с дурной славой и что из этого вышло. Лаконичнее и точнее всего сюжет романа (и фильма) пересказала Полин Кейл на страницах «Нью-Йоркера»: «Розмари родила младенчика с копытами, потому что ее муж-актер устроил ей случку с Сатаной в обмен на свою роль в бродвейском хите». А лично мне даже больше по душе определение другой писательницы того же журнала и того же времени Пенелопы Джиллиард, которая обозвала эту историю «гинекологической готикой».