Хук слева

Смахнув слёзы, я увидела, что Британец с силой напрыгивает на ногу Влада. Хруст кости парня вызвал у меня рвотный спазм, и я с трудом удержала содержимое желудка.

Звонок раздался снова, и я снова проигнорировала его.

Я смотрела на Влада, в панике не соображая, что делать. А он смотрел на меня. Как в замедленной съёмке наблюдаю, как мой любимый протянул руку в мою сторону, прежде чем противник нанёс свой очередной удар.

Мне пришло сообщение: «Возьми трубку, пока не слишком поздно». Я ответила, едва загорелся экран.

— Хочешь, чтобы это прекратилось прямо сейчас? — Спросил скрипучий голос.

— Конечно.

— Что ты готова отдать взамен?

— Кто вы? Чего хотите? — Я не понимала смысла вопросов.

Не понимала, почему мы теряем время на какую-то бессмысленную болтовню? Разве не очевидно — я отдам всё, лишь бы это закончилось!

— Так что ты готова отдать взамен?

— Всё, что угодно. Пожалуйста! — Крикнула я в трубку.

— Ты не бросишь пацана, — наставительно сказал голос. — Ты напишешь книгу и издашь под своим именем ко дню его рождения. К реальной дате! И ты будешь наслаждаться славой, пока пацан будет осознавать всю степень твоего предательства.

— Нет, — прошептала я. — Я не могу.

— Ты всё равно потеряешь его. — Рассмеялся голос. — Но в одном случае он хотя бы будет жить.

Я перевела взгляд на ринг, где на голову Влада, лежащего без сознания, обрушивались удары, и тяжело сглотнула.

— Я согласна. Прошу быстрее!

Разговор длился всего десять секунд, а мне казалось — прошла целая вечность.

Тут же на весь зал объявили:

— Участник сегодняшнего боя Алекс Родимов дисквалифицирован за нарушение условий договора и неспортивное поведение, в виду явки на мероприятие под воздействием наркотических средств. Приносим свои извинения за доставленные неудобства! На третьем уровне клуба любая выпивка за счёт заведения в качестве извинения за сорванный бой.

Едва толпа посеменила на выход из зала, я начала пробираться в противоположном направлении.

Над Владом уже склонились врачи. Володя поймал меня на подходе к рингу.

— Стой, Маша! Стой! Нужен воздух. Тебе нельзя подходить ближе.

С ужасом я смотрела на лицо и тело своего парня. На нём не было ни одного живого места. Кровь была везде. Повсюду. Она вытекала из него в сумасшедших количествах.

— Он жив? — Дрожащим голосом задала я самый интересующий меня вопрос.

— Он жив, — от облегчения я зарыдала в голос, и Володя прижал меня к своей груди. — Тише, он жив. Жив.

— Почему ты дал ему выйти на ринг? — Я подняла взгляд на Володю и посмотрела в его глаза. — Почему не сказал мне?

— Он был уверен, что готов. Я просил его отказаться, родители тоже. А ещё я просил его поговорить с тобой. Мне он запретил. Мы сразу поняли, что Британец под чем-то. Его уже ловили на запрещёнке. В перерыве у него взяли кровь для экспресс-анализа. И это подтвердилось.

— Почему не приостановили бой?

— Организаторы не поверили, — он покачал головой. — Прости. Я должен был настоять.

Я заплакала пуще прежнего, когда в зал пришли реаниматологи. Володя попросил сделать мне укол успокоительного и усадил в кресло. Этот вечер всё тянулся и тянулся, а я всё плакала и плакала.

В кармане завибрировал телефон, и где-то на грани сознания я прочитала: «Помни, что ты обещала. Помни, и не вздумай взбрыкнуть. Следующий бой пацан не переживёт».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ОН

Вначале был звук.

Я не слышал его, но его вибрации отдавались по всему моему телу. Мне был знаком этот звук. Этот звук изредка затихал, а потом всё начиналось сначала. С новой силой. Полный боли и страха, он рвал мою душу на части.

Позже ко звуку присоединилось осязание.

Я чувствовал её осторожные прикосновения. Лёгкие, невесомые касания её губ тыльной стороны кисти моей руки, поглаживания ладони кончиками её дрожащих пальцев. Я чувствовал её дыхание на губах. Я чувствовал, как её слёзы капали и оставляли остывающие дорожки на моей коже.

Потом пробудился слух.

Я слышал её умоляющий шёпот, но сперва не мог разобрать слов. Я просто хотел успокоить её. Сказать, что всё нормально. Но я не мог. Потом я начал разбирать её монологи на отдельные слова и фразы. И однажды я сумел собрать их воедино и понять.

— Влад, ты должен очнуться, ты обещал мне, что всё будет хорошо, — как молитву шептала она без остановки. — Ты обещал мне, что мы всегда будем вместе. Ты не можешь уйти. Не так! Я не могу потерять тебя. Я не смогу без тебя. Прошу тебя! Пожалуйста! Ты нужен мне, Влад. Я люблю тебя. Я не могу тебя отпустить. Ты — всё, что у меня есть. Ты — всё, что мне нужно. Прошу, прошу, прошу! Пожалуйста, Господи, если ты слышишь, я прошу, не забирай его у меня!

Каждый раз в конце она переходила на тихий срывающийся шёпот и начинала рыдать, стараясь сдерживать стоны, наполненные болью. Я хотел успокоить её. Сказать, что вовсе не собираюсь её бросать. Сказать, что я рядом. Но я не мог. Бессилие бесило меня. Во мне просыпалась злость. Она давала мне энергию. Я становился более сосредоточенным.

И появился свет.