Хук слева

Она безмятежно спала на моей груди, а я так и не смог сомкнуть глаз. Всю ночь внутри меня клокотала ярость. Я не мог поверить, что всё это произошло на самом деле. Безобразные слова Светы о моей прекрасной девушке рвали мою душу на части. Я хотел стереть их из её памяти, мечтал высечь там навеки слова о своей несовершенной любви.

Неужели, думал я, всё, что бросила мне в лицо Светка, правда? Если я не умею любить, то как назвать всю эту гамму эмоций, что захватывают всего меня рядом с Машей? Разве дело может быть исключительно в физической близости?

Наш невероятный секс — это следствие, а вовсе не причина.

Я вспомнил её слова: «Примерно две тысячи восемьсот восемьдесят». Я жалел, что потерял столько часов на грёбанные сомнения. Идиот, я должен был сразу схватить Машку и сделать её своей, с самого первого дня. Просто чудо, что она до сих пор со мной.

Её ресницы задрожали, и она открыла глаза и прижалась ко мне ближе.

— Ты не спишь? — Шепнула она.

— Не могу, — ответил ей.

— Почему? — Она развернулась и внимательно посмотрела мне в лицо.

— Не могу поверить, что это всё правда. Что ты — самая удивительная девушка — выбрала меня.

— У меня особо и выбора не было, — рассмеялась она чувственно. — Ты покорил меня с первого взгляда. Потерянный мальчишка в центре ринга. Мужчина, который похитил моё сердце. Удивительный любовник, который заставляет меня парить над землёй.

От каждого её слова я чувствовал, как моё сердце ускоряется. Она положила руку поверх одеяла в область моего паха и начала поглаживать, вызывая моментальное возбуждение.

— Я хочу тебя, детка, — хрипло сказал ей.

— Я хочу тебя, Влад, — ответила она и опустилась ниже.

В тот момент, когда её губы сомкнулись в тугое кольцо вокруг моего члена, я вознёсся в святые небеса и начал беспорядочно выкрикивать какие-то фразы. Машка насухо вобрала в себя моё семя и, глотнув, облизнула распухшие губы. Когда я притянул её к себе для поцелуя, она попыталась ускользнуть.

— Мне нужно ополоснуть рот, — объяснила она, — я быстро, обещаю.

— Зачем? — Не понял я.

— Влад, твой вкус остался на моём языке…

Я перестал слушать эти странные доводы сексуальной девчонки и поцеловал её глубоко и чувственно.

— Ты и я — одно целое, — прошептал я, укладывая её на спину. — Ты — моя, а я — твой.

Я спускался по её телу, покрывая поцелуями шею, грудь, живот…

— Ты — моя нежная, любимая, единственная…

Я обхватил руками её тонкие лодыжки и широко расставил в стороны ноги. Я наслаждался открывшимся видом: она, раскрытая для меня, возбуждённая, сочащаяся. Мой прекрасный цветок. Мой запретный плод.

Я легонько подул на влажную кожу, что подёргивалась под моим взглядом, и медленно провёл языком вдоль скользких складок. Её тело всегда так трепетно откликается на каждое моё движение, и я не хотел заставлять свою девочку ждать: я прильнул к её лону и жадно ласкал, доводя её до полного исступления, заставляя кричать моё имя.

Когда она обессилено упала на подушки, я ворвался в неё одним резким толчком бёдер и начал двигаться быстро, почти грубо. Я наклонился и поцеловал её затвердевшие соски, втягивая их по очереди в рот, посасывая и поглаживая языком. И в тот момент, когда мы взорвались одновременно, я посмотрел прямо в её глаза и чётко произнёс: «Маша, я люблю тебя. Всегда буду».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спросонья я сразу не смог понять — проспал ли всего пару часов или уже сгущаются вечерние сумерки? Бросил взгляд на телефон. Уже вечер. А Машки снова нет рядом.

Я прошлёпал босыми ногами по прохладному кафелю в кухню.

— Брат, ну ты бы хоть прикрылся, — пробасил Володя.

— Я гостей не ждал, — огрызнулся я. — Ты какими судьбами? И где Машка?

— Сказала, что ей нужно отъехать в офис и заскочить домой за купальником, что бы это ни значило. Я жду, пока ты встанешь, уже несколько часов. Хорошо, что твоя подружка наготовила целую тонну еды.

— Ты хоть мне что-нибудь оставил? — Усмехнулся я и вернулся в спальню.

Спустя пару минут я натянул пижамные брюки и поло и присоединился к брату.

— Рассказывай, — серьёзно кинул я ему.

— Светка…

— Прости, брат. Я не могу сейчас говорить о ней. Не после того, что она выдала. При родителях, при тебе, при Машке.

— Влад, она страдает. Она выпала из жизни почти на год, вернулась — а тут такие перемены. Ты должен её понимать.

— Володя, да я не против, но вся её сущность вчера вылезла наружу. Я словно очнулся. Вот с кем я жил всё это время. Не с милой младшей сестрёнкой, а с прожжённой стервой.

— Ты прав, она изменилась за эти годы, мы все её разбаловали, потакали во всех капризах.