Хроники Оноданги: Душа Айлека

— Почему врал? — оскорбился Бекетов. — Я выдвинул гипотезу. В конце концов Большой взрыв, 15-й зуб мудрости Иоанна Крестителя, чистящее средство Фэйри. Все прокатило. Почему не может прокатить это… Но даже моя гипотеза не объясняет твое появление. — Егор стал серьезным. — Сначала я думал, что ты моя душа. Но ты с ней знакома?

Мия кивнула головой.

— Как боксерская перчатка. Здоровенная. Совсем не оставляет места для других. — вспомнила Мия свои безрезультатные попытки проникнуть в оболочку Егора.

— Значит где-то есть тот кому ты принадлежишь и кто-то кто принадлежит тебе.

— Но я ничего не помню. То что было со мной до того мгновения как я выбралась из той пещеры на Ольхоне.

— Это-то меня напрягает. — задумчиво сказал Егор.

Мия могла с легкостью «понаехать» в любую телесную оболочку и почти всегда ей удавалось контролировать мозг, если он вообще присутствовал. Забрать рабочие места у местных душ, почти всегда бездеятельных, оплывших от лени. Тюменцевой удалось так сравнительно легко, через 87 минут, уговорить Мию отправиться вместе с ней на Летучую, было желание, проверить что там у старшего геолога в направлении зюйд-зюйд-вест от солнечного сплетения. Оставив свое хорошо поношенное растоптанное тело промывать дурацким ситом песок, Мия отправилась в Великое Путешествие. Камешки, молекулы, бревнышки из которых она состояла разлетелись в разные стороны для того чтобы собраться в намеченном месте. Это удалось едва наполовину. Душа у Тюменцевой была еще тем толстым парнишей. Броневым боком она легко выдавила Мию с обжитых квадратных милиметров. Пришлось понуро брести домой. По дороге подбирая свои соломинки, атомы и бревнышки. Ми я показала Тюменцевой невзрачный камешек.

— Теперь мне можно идти?

Тюменцева оценила добытый Мией геологический образец.

— Что же. Неплохо. Твоя первая самостоятельная находка. Булыжник обыкновеный с реки Летучая. Ты обязательно должна зарисовать его в свой геологический дневник.

— Нет у меня никакого геологического дневника.

— Досадное упущение. Не понимаю. Куда смотрит твой отец. Придешь сегодня ко мне. Я выдам.

— Спасибо, но я ни капельки не хочу быть геологом.

— Девочка, я этого не слышала. В жизни каждого человека есть принципы переступать через которые преступно. Быть настояшим геологом — это тяжкое бремя. Ты должна нести его с честью.

— А знаете что? — не выдержала Мия. Она хотела предложить Тюмецевой завести хотя бы кошку, если она так хочет кого-нибудь воспитывать. Но сдержалась.

— Не знаю. — спокойно отвечала Тюменцева. — И знать не желаю про «заведите себе своих детей». Меня столько раз этим ранили, что я перестала чувствовать боль.

— Вообще-то я думала про кошку. — смутилась Мия. — И еще, мне кажется, что нельзя быть такой правдивой.

— Почему? Я считаю, что правда должна быть полной.

— Нет. — подумав, сказала Мия. — Такая правда скорее неправда чем правда.

— Зина! Можно тебя.

Тюменцева увидела мужа. Розовая Мыльница спускался к ним по пологому длинному склону.

— Я на минуточку. — сказала она Мие. — Прошу не отвлекаться на всякие глупости.

Тюменцева пошла на встречу мужу. На ее начищенных ваксой сапогах появился влажный коричневый окоем глины.

— В чем дело, Гошан?

Тюменцев был взволнован.

— Зина, я только что видел Бекетова.

— Поразительно. И что же Бекетов?

— Он чинит ККС, Зина. Он не бросил свою затею бурить авачиты. Ты должна поговорить с ним.

— Не вижу смысла и прекрати чудоюдствовать. Посмотри на кого ты похож. Что о тебе подумает, ребенок?

— Ты не выносима, Зина. Пожалуйста, поговори с ним. Куэро прав. Это очень опасно. Я чувствую.

— Опять твои бредовые фантазии.

— Неправда. Я видел собственными глазами. Она была горячей и пульсировала. Я чуть с ума не сошел.

— Это Ровняшкина может. Если с ума не сведет, то задавит точно.

— Не понял… — осекся Тюиенцев.

— А ты полагал я не узнаю, куда ты бегаешь по вечерам?

— Это ложь. Наглая и все такое. — возмутился Тюменцев. — А Ровняшкина подлая интриганка.

— Да не тушуйся ты Тюменцев. — ткнула она мужа в бок. — Не последняя ведь. Об одном жалею, что давным-давно убедила себя, что люблю одного человека.

И тогда она услышала от своего мужа то, что никогда не ожидала услышать от Розовой Мыльницы. Тюменцев выпрямился. Его взгляд стал неожиданно жестким.

— Да. Да. Да. Черт меня подери! Я был там с Ровняшкиной. Что? Не был! Был! Не был!

Какое-то время Тюменцев уговаривал сам себя, а потом пустился во все тяжкие.

— Был! Был! Так вот. Был! Потому что давным-давно убедил себя что полюбил женщину а не полевой шпат.

Тюменцева била дрожь. Руки ходили ходуном и он все время повторял.

— Был! Был! Был! Так вот.

Тюменцева схватила его за руки, хорошенько встряхнула и Тюменцев обмяк. Лицо посерело, а глаза стали привычными. Нашкодившими.

— Что жто? Что это было?

— Ты расчехлился Тюменцев. — сказала жена.

— А? Нет. Нет. Это все наговоры а Ровняшкина дура.

— Не надо. Всего секунду назад я тебя любила по настоящему. Повремени. Дай насладится тем, чего не может быть.

— Зина. Я тебе ответственно заявляю…

В это время Мия закричала.

— Нашла! Нашла! Тетенька геолог.