Хозяйка Севера

Если бы он мог внушить мне это... разве это было бы не лучше развороченной двери?

«Лучше, конечно... ты бы тогда точно не пришла в неописуемый ужас».

Но он решил не пользоваться этим вариантом... или этого варианта просто не существовало?

Но тогда … Тогда как объяснить всё то сумасшествие, которое со мной тут приключилось? Я прыгнула в кровать к монстру, которого боюсь — и я не просто принимала его ласки, я сама очень даже активно ласкала его в ответ.

«А что, если это ты сама?»

Я, и моё внезапно пробудившееся либидо?

Я сама над собой усмехнулась.

Ну да, конечно... внезапно стала дико озабоченной — до того озабоченной, что легла в кровать с чудовищем.

Именно эта странная... несостыковка в моём собственном поведении не давала мне покоя.

Нет, я не стремилась себя обелить, не стремилась зачеркнуть всё, что случилось между мной и Германом в его большом уединенном доме.

И даже, положа руку на сердце, я честно себе признавалась, что если бы мы с Германом продолжили жить вместе в его квартире, если бы всё между нами развивалось медленно, а Герман бы периодически не обращался обратно в ужасного монстра... может быть, мы и достигли бы когда-нибудь точки общего проживания... общего — я имею в виду с постелью.

Но вспоминая, что произошло буквально накануне... как он вытащил меня из поезда. Как он меня пытался проучить и наказать за мою попытку побега...

Я ведь боялась тогда его! Боялась, была даже в ужасе...

… как всё это закончилось в его спальне?

Внезапно приоткрылась входная дверь, и Герман позвал меня на выход.

Услышав его голос, я поднялась со стула и направилась к выходу, снова мысленно вздохнув от облегчения.

Правильно говорят: дома и стены помогают. И хотя квартира в городе также принадлежала Герману, она не была мне чужой, как этот особняк в поместье, где каждый раз со мной происходили какие-то странности.

Может быть, именно этот дом, это поместье и виновато в том, что я веду себя как идиотка?

— Наташка, — Герман, поджидавший меня возле дверей, недовольно поморщился. — Похолодало же уже, ну...

Я не понимающе посмотрела на него.

Прицокнув языком, Герман протянул ко мне руку — точнее, не ко мне, а к моей куртке, которая была застегнула сейчас на половину.

Потянув за язычок молнии, Герман застегнул куртку до самого конца — и только после этого, осмотрев меня хозяйским взглядом, он довольно кивнул.

— Пошли.

Мы вышли из дома... и сразу же оказались возле машины.

Внедорожник Германа стоял с заведенным мотором прямо напротив крыльца — то есть, даже если бы я выбежала сейчас из его особняка в чем мать родила, я бы вряд ли замерзла.

Я выразительно посмотрела на Левицкого.

— Что? — приподнял бровь Герман. — Я просто не хочу, чтобы ты простудилась.

— Позавчера, когда ты порвал на мне куртку на улице, тебя это не остановило, — напомнила я Герману о его действиях у поезда. — Тогда тебе это не казалось важным?

— Я не контролировал себя... не в полной мере, — проскрипел Герман. — Прости, Наташ, но твой побег...

Он пожал плечами, явно не желая вдаваться в подробности.

— Но мог побег? — уточнила я.

— Без тебя я снова впаду в одичание, — признался Герман. — Мой зверь это прекрасно знает.

После этого в машине повисла тяжелая тишина.

Я хотела его спросить, почему тогда, у поезда, он вел себя как мой враг... ведь в браке, в отношениях между людьми, принуждение не работает... он ведь понимал это — должен был понимать. Почему вместо того, чтобы узнать, что напугало меня, что заставило меня броситься на вокзал, Герман начал указывать мне на моё место в его стае... Стал давить на то, что другой судьбы у меня не будет — только та, которая написана рядом с ним.

Я хотела спросить обо многом... о чем не задумывалась последние два дня... но у меня просто не хватило смелости.

Кажется, сейчас я боялась его ответов — и то, что не смогу их принять.

Наверное, поэтому, несмотря на то, что в машине мы были одни, я так и не начала этот тяжелый разговор.

Но чем дальше мы отъезжали от поместья, чем дольше мы молчали...

… чем больше я думала...

… тем тяжелее мне становилось на душе.

Мы двигались по дороге без всякого сопровождения. Двигались куда-то через лес — и я надеялась, что эта дорога вела в Мурманск, а не в какое-то в другое, незнакомое мне место.

А ещё я то и дело прокручивала в голове слова Германа по поводу его зверя.

О том, что он боялся заново одичать.

Из того, что я уже знала об оборотнях, этого никак не выходило.

Да, истинные пары оборотней крепко привязаны друг к другу. Они чувствуют своих супругов иначе, чем люди. В простых браках оборотни ничем не отличаются от людей, но если пара истинная, то всё меняется. Мужчина никогда не станет одичалым, а женщина … из того, что я слышала, женщину в таких парах муж превозносит до небес.