Хозяйка Севера

— Ты бы могла укусить меня в ответ, — очень спокойно...даже как-то нарочито спокойно ответил Герман, в то время как его рука начала всё настойчивее ласкать мою шею, точнее то место между плечом и шеей, куда его одичалый зверь укусил меня в лесу. — Если бы на мне была твоя метка, это бы совершенно точно успокоило моего зверя.

Герман наклонился и поцеловал моё плечо, вызывая этим приятную дрожь по всему моему телу.

— Как тебе такое решение? — спросил он, поднимая голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Герман... — я пожала плечами. — Я не знаю.

Я на самом деле не знала, что сказать в ответ на это его предложение. С одной стороны, этот укус считался для пары у оборотней обязательным. Первым свою избранницу всегда кусает мужчина, но женщина должна укусить своего избранника в ответ — иначе метки будут не завершены.

Насколько я помню из объяснения Нины Андреевны, там всё завязано на какие-то химические вещества, которые переносят запах.

Однако я ведь была и остаюсь человеком — со мной всё не так, как со всеми остальными оборотнями. Да и вообще...

С другой стороны, Герман уже оставил на мне свой след — и будет честно, если на нем остается мой.

Однако, было в его предложении что-то такое, что меня беспокоило.

— Наташ? — снова спросил Герман.

— Не знаю, — вздохнула я искренне. — Правда, не знаю.

В этот момент губы Левицкого атаковали мои рот, прерывая тем самым мой робкий ответ.

Это был долгий, страстный поцелуй — поцелуй, после которого мне захотелось незамедлительно раздвинуть ноги, приглашая Германа разделить со мной не только поцелуй.

— Малышка... — услышала я где-то рядом с собой. — Моя страстная малышка.

Я выгнулась, чувствуя, как губы Германа опускаются по моей шее вниз — к груди, и ещё ниже.

— Герман! — закричала я, когда его язык искусительной дорожкой прошёлся по моему животу, остановившись на самой его середине.

— Моя отзывчивая девочка, — чуть ли не с гордостью хмыкнул Герман, когда я зарылась пальцами в его волосы.

— Герман...

— А теперь обними меня своими красивыми ножками, — хрипло приказал он, поддерживая и приподымая меня за попу. Мои разведенные ноги тут же почти автоматически сомкнулись на его талии. — Вот так. Молодец.

После этого Герман, не прекращая целовать мой рот, перенес меня в свою спальню.

Я точно не знаю, как ему это удавалось, но в отличие от меня, полностью поглощенной и даже порабощенной движениями его языка, его рук, его бедер — в отличие от полностью дезориентированной меня, Герман не только получал удовольствие. Он ещё и руководил всем процессом.

Руководил так, что в один момент я ещё находилась у него в руках, обнимая ногами его за талию, а в другой момент — уже стояла на четвереньках на кровати, ожидая, когда он ворвётся внутрь моего тела.

Эта была, судя по всему, любимая поза Германа — он брал меня, стоя сзади, полностью контролируя каждый мой вздох, каждое моё движение, брал так, что я забывала обо всем.

Кроме, пожалуй, главного: это был ещё не конец.

И правда, как только Герман завершил резкие толчки внутрь моего тела, как только мы затихли вдвоем на его огромной кровати, он перевернул меня с с живота на спину — и нависнув надо мной, поцеловал меня в губы.

— Моя сладкая, — прохрипел Герман, который сейчас мало напоминал того мужчину, которого я знала. Желтые волчьи глаза его пылали; губы, которые то ли улыбались, то ли щерились, не могли скрыть огромных нечеловеческих клыков. А ещё Герман, и без того немаленький, вдруг стал как будто даже ещё больше, ещё мускулистей.

Наверное, я должна была испугаться. В другое время я бы обязательно испугалась, но сейчас мне снова хотелось...

СНОВА ХОТЕЛОСЬ.

— Наташа, поцелуй меня, — проскрипел Герман. — Поцелуй меня сама.

Я всё ещё лежала, распластавшись на спине, на кровати, а Герман, огромный и горячий, нависал надо мной.

Я понимала, что приказывая мне поцеловать его, Герман не требует от меня, чтобы я дотянулась до него губами — это казалось невозможно сделать исходя из того, как именно мы лежали. Но я как-то догадалась, что на самом деле ему было нужно: Левицкий хотел, чтобы я просто начала тянуться к нему сама, безо всякого принуждения.

— Герман, — пискнула я и впрямь вытянула шею, чтобы стать ближе к своему мужчине. — Что ты...

— Вот так, моя хорошая, — улыбнулся мне прямо в губы Герман. — Вот так.

Как я и предполагала, ему было важно, чтобы я просто проявила желание — и после этого мои губы тут же оказались в плену у Германа.

Мои губы посасывали, покусывали, пробовали на вкус... и давали мне возможность ответить тем же. Затем Герман принялся целовать мою грудь, мою шею... и незаметно подставлять свою — а так как я попугайничала за ним, я неминуемо начала целовать его шею в ответ.

Я нежно дотрагивалась до его шеи губами. Лизала. Немного прикусывала — и под довольное урчание Германа выводила на его шее языком восьмерки.

Я так увлеклась этим делом, что даже некоторые трудности в позе (мне всё-таки приходилось немного тянуться к Герману), меня не отвлекали.

Но они отвлекали самого Германа.