Хотите быть герцогиней?

– Где вы взяли эту ходячую заразу, эту мяукающую наглую тварь?

– А откуда у вас эта манера столь изобретательно ругаться?

Он схватил второй сандвич.

– За это нужно благодарить моего отца. В то лето, когда мне было девять, моя матушка подслушала, как я бормочу под нос какие-то грязные словечки, которые подцепил в школе. Тогда отец отвел меня в сторону и сообщил с предельной ясностью, что я образованный джентльмен и что он ни при каких обстоятельствах не желает больше слышать от меня подобные вульгарные грубости. А еще он сказал: «Если хочешь ругаться, то по крайней мере используй язык Шекспира». И тогда к концу летних каникул я прочел все пьесы Шекспира.

– Очень гуманно с его стороны.

– Отец был мудрый, достойный человек. Может, я и не дотягиваю до него по части мудрости и достоинства, но у меня по крайней мере есть чувство долга. Его наследство, а также все, чем он владел, и каждый, кто находился под его защитой, теперь оказались на моих плечах. Я не допущу, чтобы все пропало или погибло.

– И вы по-прежнему ругаетесь языком Шекспира?

– Я пытаюсь по крайней мере, чтобы почтить его память. Не могу поклясться, однако, что мои мысли формулируются столь же литературно.

Эмма сочла нужным немного помолчать.

– Должно быть, вам очень недостает отца. Вы были так молоды, когда потеряли его. Как это случилось?

Эмма замолчала. Может, она зашла на запретную территорию?

– Лихорадка унесла моих родителей. Я тогда учился в школе.

– Боже мой. – Эмма придвинулась чуть поближе. – Наверное, это было ужасно.

– Я рад, что меня не было дома и что я не видел, как они болели. В результате они останутся в моей памяти сильными и здоровыми. И конечно, я благодарен судьбе, что родители не увидели меня после того, как… Вот таким.

Эмма понимала, что он имеет в виду, но ей не хотелось верить, что он говорит искренне. Вот если бы герцог жил в кругу любящих родных, было бы совсем другое дело.

Тем временем Эш, отпив щедрый глоток вина, взглянул на Эмму.

– А ваши родители? Вы обмолвились, что покинули родной дом и уехали в Лондон в очень нежном возрасте. Почему так вышло?

Эмма нерешительно начала:

– Вот так и вышло. Строгая дисциплина. Юная бунтарка. Слова, которые нельзя взять назад.

– Это, – заметил он, – не ответ.

– Нет, это именно ответ. Вы задали вопрос. Я ответила. Много слов и все такое.

– Я сообщил вам подробности: возраст, события, чувства. Я открыл перед вами душу.

Эмма недоверчиво поглядела на него.

– Ладно. Пусть так. У меня нет души. Но сути дела это не меняет. Вы могли бы рассказать немного подробнее?

– Право же, это очень скучная история. – Не успел он возразить, как Эмма извлекла из кармана газетную вырезку. – А вот эта история гораздо интереснее! «Привидение в плаще угрожает Мейфэру».

Герцог замер.

– Смешно.

– А мне эта история показалась прямо-таки захватывающей. – Хмыкнув, Эмма начала читать вслух: – «Уже во второй раз за несколько недель наводящий ужас призрак посеял панику и хаос в самом неподходящем для подобных явлений квартале – Мейфэре. Призрак является в виде высокой фигуры, одетой во все черное, в крепких сапогах и бобровой шляпе, надвинутой так низко, что ее поля прячутся под высоко поднятым воротником плаща. Наш репортер расспросил потрясенного свидетеля, который клянется, что видел привидение в плаще в парке Сент-Джеймс не далее как в прошлый четверг. Лишь вчера ночью очевидцы, обретающиеся в районе Овечьего рынка, видели демона с обезображенным лицом, который, невнятно бормоча, бродил по переулкам. Привидение напугало не менее дюжины подростков, прежде чем скрыться в темноте. Мы советуем матерям не отпускать от себя детей, на тот случай если чудовище из Мейфэра появится вновь».

Эмма опустила газету.

– Что скажете?

– Дешевая сенсация.

– А мне показалось, вы призадумались. – Она неспешно сложила газетную вырезку и спрятала в карман. – Не догадываетесь, кто мог бы быть этим чудовищем?

Герцог молчал.

– Простое совпадение. Потому что на прошлой неделе мы с вами были в парке Сент-Джеймс. И у вас действительно есть цилиндр и черный плащ. Но, разумеется, вы не стали бы пугать невинных детей.

Он не выдержал и раздраженно воскликнул:

– Невинных детей, вырви мне глаз? Паршивцы напали на цветочницу, требуя денег, и получили по заслугам.

Эмма улыбнулась.

– Знаете, я всегда подозревала, что в глубине души вы хороший человек. Если копнуть в вашей душе очень-очень глубоко, на дне пропасти, под вулканом…

В нем таилось куда больше, чем она предполагала. Юмор, терпение, страсть. И эти качества казались Эмме несказанно привлекательными – огорчительно привлекательными!

Выходи же, Штанина!

Наконец в темном углу за каминной решеткой что-то шевельнулось.

– Теперь тихо. – Отщипнув кусочек сандвича с лососем и нагнувшись вперед, герцог вытянул руку. Угощение оказалось под носом у кошки – соблазн был великий. – Давай же, гнусное пугало, мяукающая отрыжка, – увещевал Штанину Эш. – Я принес тебе обед.

Осторожными, плавными движениями и обманчиво-ласковыми словами он начал выманивать кошку из-за решетки камина. Эмма сидела не шелохнувшись, чтобы не спугнуть животное.