Хорнблауэр и «Атропа»

Хорнблауэру пришлось с тросом в руке прыгать на корму и хвататься за румпель. Если Мария и продолжала ворчать, он ее уже не слышал. Удивительно, как быстро «Королева Шарлотта» набирает скорость. Лошади перешли на рысь, под носом баржи запенился бурун. Теперь лошади скакали легким галопом, и скорость казалась просто фантастической. Разгоряченному воображению Хорнблауэра чудилось, будто теперь, когда он у руля, судно мчится гораздо быстрее, чем прежде, когда он был всего лишь беззаботным пассажиром. Берега проносились мимо. К счастью, в верховьях глубоко врезанный канал шел поначалу почти прямо. Два буксирных конца, привязанных к носу и к корме, удерживали баржу параллельно берегу. Хорнблауэру с его математическим складом ума нравилось это разумное приложение сил, однако, осторожно двинув румпель, он почувствовал, что ощущение несколько необычное. Он с тревогой глядел на приближающийся поворот, поминутно переводил взгляд с одного берега на другой, желая убедиться, что держится середины канала. А почти сразу за поворотом мост – еще один чертов мост, построенный для экономии. Бечевник исчезал под аркой, и середину быстро суживающегося канала трудно было различить. Мария явно что-то говорила, маленький Горацио отчаянно вопил, но Хорнблауэру было не до них. Он повернул руль и вписался в поворот. Копыта передней лошади уже стучали по брусчатке. Господи! Он взял слишком круто. Дернул в другую сторону. Опять слишком круто! Повернул румпель обратно и выровнял судно как раз в ту минуту, когда оно уже входило в узкое место. Баржа развернулась, даже быстрее, чем нужно – корма с грохотом ударилась о кирпичную облицовку канала. Однако вдоль борта были положены толстые канаты – очевидно, именно на такой случай, – и они смягчили удар. Пассажиры даже не попадали со скамеек, а вот Хорнблауэр, согнувшийся под аркой моста, чуть не полетел лицом вниз. Думать некогда. Маленький Горацио, видимо, шлепнулся на палубу при ударе и теперь вопил громче прежнего, но и об этом думать некогда – канал снова изгибается. Щелк, щелк, щелк, щелк – это Дженкинс хлопает бичом, подгоняя лошадей – неужели ему все еще мало? Из-за поворота появилась встречная баржа. Она двигалась неторопливо, влекомая одной лишь лошадью. Хорнблауэр понял, что Дженкинс четырежды щелкнул бичом, подавая сигнал, чтобы их пропустили. Оставалось надеяться, что владелец баржи подчинится сигналу. Тот сидел на лошади и, приблизившись к «Королеве Шарлотте», резко натянув поводья, свернул с бечевника. Его жена круто повернула руль, и баржа по инерции вильнула к водорослям противоположного берега. Канат, тянущийся от лошади к барже, провис на бечевнике до земли, остальная его часть довольно глубоко погрузилась в воду. Лошади Дженкинса проскакали над канатом, Хорнблауэр направил судно в узкий промежуток между баржей и бечевником. Он догадывался, что у берега мелко и что хозяйка баржи, полагаясь на опыт рулевого, оставила ему минимум свободного места. Нужно пройти почти вплотную к барже. Хорнблауэр был близок к панике.

Право руля – одерживай. Лево руля – одерживай. Он командовал себе, как командовал бы рулевому на своей шлюпке, однако в смятенном мозгу вспышкой пронеслось: он не может полагаться на свои неуклюжие руки так, как полагался бы на опытного рулевого. Судно вошло в промежуток между встречной баржей и берегом. Корма все еще поворачивалась, и Хорнблауэр в последний миг повернул руль, выравнивая ее. Встречная баржа пронеслась мимо – женщина крикнула что-то, приветствуя Хорнблауэра, и осеклась на полуслове, увидев за рулем «Королевы Шарлотты» незнакомца. До Хорнблауэра доносился звук ее голоса, но слов он не разобрал – ему некогда было вникать.